Никколо Макиавелли. Стяжать власть, не стяжать славу - Габриэль Педулла
Макиавелли – теоретик абсолютизма и враг аристократов
Первое свидетельство о распространении «Государя» за пределами Тосканы связано с именем Агостино Нифо, известного философа аристотелевского толка из Неаполитанского королевства. В 1522 году, после нескольких лет преподавания в Падуе, Неаполе, Риме и Пизе, когда он был, похоже, самым высокооплачиваемым профессором философии на континенте, Нифо вернулся на родину и в начале 1523 года опубликовал краткий трактат «Об опыте власти» (De regnandi peritia), посвященный императору Карлу V и породивший одно из самых больших недоразумений в изучении творчества Макиавелли. Несмотря на то что Нифо осуждает практически все выводы, сделанные в «Государе», с XIX столетия его труд ошибочно считается плагиатом произведения, против которого он был написан, – из-за множества обширных цитат, взятых из текста флорентийца. Но на самом деле это не плагиат. Нифо к тому времени уже успел прославиться рядом философских диатриб, в том числе и резкой критикой вольнодумного сочинения Пьетро Помпонацци «О бессмертии души»[43], написанного по прямому указанию Льва X. В упомянутой книге Нифо использован тот же метод ведения дискуссии: автор, как и было принято на университетских диспутах того времени, последовательно излагает положения «Государя» (чем и объясняется столь частое цитирование), затем опровергает те уступки, на которые Макиавелли предлагает пойти во имя необходимости, – и в очередной раз приводит традиционное мнение Аристотеля касательно действий, отличающих добродетельного правителя от злого тирана. Но откуда такой интерес к автору, который упоминается у Нифо лишь в нескольких перифразах и который был совершенно неизвестен в то время в Неаполе? Ответ может быть только один: в «зерцале», созданном Макиавелли, Нифо, должно быть, увидел нечто особенно тревожное даже для тех, кто жил за пределами Флоренции. К тому же отсылки, разбросанные по всему трактату, ясно показывают, что Нифо трактует «Государя» в свете неаполитанской политики с ее многолетним конфликтом между королем и крупной знатью, к которой принадлежал и его могущественный покровитель – Ферранте Сансеверино, князь Салерно. Втиснутый в прокрустово ложе монархического контекста, о котором и не помышлял его автор, трактат Макиавелли может легко показаться нападками на феодальную аристократию. В конце концов, разве не провозглашалось в «Государе» право властелина совершать, даже вопреки религии и обычным законам, любые действия под предлогом шаткого положения «нового государя» – каковым в известной мере мог считать себя Карл V в Неаполе? С этой точки зрения «Государь» представлял собой экстремальную теоретизацию королевского абсолютизма. И, видимо, Нифо почувствовал, что обязан опровергнуть тезисы этого трактата, поскольку ни один политический мыслитель не заходил так далеко, чтобы представить монарха всемогущим. Иными словами, даже несмотря на то, что Макиавелли в то время был малоизвестен за пределами Флоренции, его «Государь» был идеальной мишенью, поскольку – в свете того, о чем беспокоился Нифо, – скандальные выводы флорентийца о легитимности насилия, опасности щедрости, важности страха и праве притворяться и обманывать можно было истолковать как неизбежный результат любой неограниченной власти правителя. Осуждая Макиавелли в трактате, написанном для Карла V, Нифо хотел предупредить императора об опасности, которой тот подверг бы себя, если бы прислушался к своим советникам в Мадриде и Неаполе, предлагавшим продолжить централизацию в неаполитанской системе правления. (Именно поэтому Нифо так часто с одобрением упоминает об убийстве Юлия Цезаря, видя в его восхождении на престол неявную угрозу.) Конечно же, не в этом заключалась истинная суть «Государя» – трактат Макиавелли порицал не феодалов Неаполитанского королевства, а негласную, «денежную» аристократию. Тем не менее следует отметить, что сочинение Нифо распространилось не столь широко, однако все равно читатели на протяжении столетий довольно часто понимали Макиавелли именно так. Они привыкли к монархической системе и были готовы ошибочно счесть автора непримиримым теоретиком абсолютной власти государя, а то и просто другом тиранов, если противились сосредоточению всей власти в руках короля.
Макиавелли – сторонник плебисцита
В 1521 году Макиавелли познакомился с юристом Франческо Гвиччардини – флорентийским аристократом, автором двадцатикнижной «Истории Италии» и крупнейшим европейским историком XVI века. Его многотомный труд, опубликованный посмертно (1561–1564), был посвящен войнам, опустошавшим полуостров с 1494 по 1534 год. В 1512 году, будучи послом Флорентийской республики в Испании, Гвиччардини написал краткий трактат о государственных институтах Флоренции, известный под названием «Рассуждение в Логроньо» – по названию города, где он был создан. Эта работа свидетельствовала о значительном таланте автора – сторонника элитизма – как политического теоретика, а также о его умении воплотить свои убеждения в органичный проект реформирования республики. Но когда дружба с Макиавелли открыла ему доступ к еще не опубликованным рукописям «Государя» и «Рассуждений», сложность и богатство размышлений Гвиччардини значительно возросли. Это хорошо видно на примере его «Диалога об управлении Флоренцией», написанного в 1521–1525 годах. Комментарии Макиавелли к Титу Ливию позволили Гвиччардини прочесть о недавних превратностях судьбы, постигших его родной город, и представить стратегию восстановления республики в случае, если Медичи потеряют власть. С этого момента труды Макиавелли стали для Гвиччардини первоочередным интеллектуальным вызовом, на который он должен был ответить, прежде всего прояснив собственные идеи. Однако ни одна из теоретических работ Гвиччардини не была опубликована при его жизни, и только в середине XIX века его трактаты попали в печать. На каждой их странице чувствуется огромное влияние Макиавелли, но в то же время Гвиччардини, приверженец «узкого правительства», с трудом пытается отстоять свои взгляды и защитить их от уничтожающей критики «Рассуждений», направленной на аристократические системы Спарты и Венеции. Это был не просто абстрактный вопрос, тем более что в 1527–1530 годах, когда во Флоренции возродилась республика Большого совета – а это возрождение было недолгим, поскольку Карл V разгромил республиканские силы и восстановил власть династии Медичи, – радикальные лидеры, такие как Пьер Филиппо Пандольфини, воплотили в жизнь уроки Макиавелли
