Никколо Макиавелли. Стяжать власть, не стяжать славу - Габриэль Педулла
Порицания и доработки (1540–1815)
Как свидетельствует трактат Поула, Макиавелли очень скоро прославился и по другую сторону Альп. Франция и Испания, могущественные монархии, воевавшие на Пиренейском полуострове ради господства над континентом более полувека (1494–1559), быстро восприняли новую культуру Италии, основанную на подражании античной эпохе, – как воспринял культуру эллинов их покоритель, Рим, о котором Гораций говорил так: «Греция, взятая в плен, победителей диких пленила, в Лаций суровый внеся искусства»[46] (Послания 2.1, 156–57). По мере того как «итальянская волна», воплотившая в себе культурный апогей эпохи Возрождения, прошла по Франции и Испании и распространилась по всей Европе, Макиавелли стал одним из авторов, имевших наибольший и продолжительный успех у публики, наряду с такими гениями, как Петрарка, Боккаччо, Лудовико Ариосто, Гвиччардини, Бальдассаре Кастильоне с его книгой «Придворный» (1528), а также Якопо Саннадзаро с его пасторалью «Аркадия» (1504). Небольшая таблица, в которой указаны годы выхода в печать первых переводов сочинений Макиавелли на основные европейские языки, позволяет проследить, как его идеи проникали в разные страны.
Даже если относиться к этим данным с осторожностью, заметен ряд четких тенденций. Например, нельзя не отметить, что интерес к трактату «О военном искусстве» вспыхнул моментально – а «Мандрагору» перевели довольно поздно, хотя текст был хорошо известен за пределами Италии, о чем свидетельствует стихотворное переложение, сделанное французским поэтом Жаном де Лафонтеном в «Баснях» (1671). Если обратить внимание на географию, то выделяется центральное положение Франции. Испания, напротив, быстро теряет первоначальное превосходство после Тридентского собора. В Германии о Макиавелли узнали очень поздно, в то время как на голландский и «Государь», и «Рассуждения» были переведены уже в 1615 году. Однако эту первоначальную картину осложняют другие соображения, прежде всего – широкое распространение итальянского языка, который в то время в культуре Европы считался лингва франка. Следует учесть и непреходящее значение латыни, на которой общались ученые и исследователи, особенно в Центральной, Северной и Восточной Европе (отсюда и задержка с немецкими версиями), а также то, что рукописные переводы находились в широком обращении за десятилетия и даже за столетия до появления первых печатных изданий. Это явление было особенно характерно для Англии и Испании: например, в 1680 году испанский король Карл II заказал для личного пользования кастильский вариант «Государя», чтобы легче было читать трактат, который в то время еще находился под запретом в католических странах. Одним словом, печатные издания – это лишь часть разнообразных источников, благодаря которым идеи Макиавелли распространялись по континенту.
И в этой многогранной традиции, с середины XVI и до конца XVIII века, четко прослеживаются по крайней мере семь основных тенденций, о которых и пойдет речь.
Атеист и друг тиранов
Об отсутствии религиозности у Макиавелли нам хорошо известно от его современников. Об этом свидетельствуют не только его произведения, но и все наиболее достоверные источники, где нередко в шутливом тоне высмеивали его дурную репутацию. Еще в 1507 году флорентийский аристократ Аламанно Сальвиати писал ему: «Не думаю, что вы утратили веру совершенно, но уверен, что у вас ее осталось мало», а Франческо Веттори в послании от 1513 года заметил: «В праздничные дни я посещаю мессу, и пусть вы иногда ей пренебрегаете, в этом я вам не подражаю». В письме от 1521 года Франческо Гвиччардини посмеивался над тем, что республика направила такого известного неверующего, как Макиавелли, для выбора проповедника, – по его мнению, точно так же можно было попросить отъявленного мужеложца посодействовать в выборе подходящей невесты. В письме от 1527 года он иронически предложил Макиавелли не менять привычный ход жизни и начать заботиться о душе, но отметил, что тот «всегда исповедовал иную веру», отчего подобное обращение «было бы приписано скорее слабоумию, чем добродетели». А его брат Луиджи Гвиччардини в диалоге «О свободе воли человека» (Del libero arbitrio dell’huomo) представляет Макиавелли как отрицателя божественного провидения. Так полагал и Паоло Джовио, историк и врач, который познакомился с Макиавелли в садах Ручеллаи в 1520-х годах и позже, в «Описаниях мужей, прославленных ученостью» (Elogia virorum literis illustrium, 1546), назвал его «насмешником и атеистом». Поэтому неудивительно, что произведения Макиавелли стали одной из первых жертв католической Контрреформации. В 1531–1532 годах его труды были изданы в Риме с разрешения папы Климента VII, но уже в 1559 году их внесли в самую строгую категорию первого издания «Индекса запрещенных книг», где они и оставались до самой его отмены, которая произошла лишь в 1966 году, – причем было запрещено не только читать их, но даже упоминать имя их создателя. Таким образом, вплоть до XVIII века, когда эпоха Просвещения ослабила влияние «Индекса», большинство изданий Макиавелли (даже на языке оригинала) выходило за пределами Италии, где контроль был не таким сильным и где процветал богатый подпольный рынок книг, часто печатавшихся с ложными библиографическими данными (название издательства, место и дата подписания в печать).
Однако враждебное отношение к Макиавелли было характерно не только для католической Европы. У протестантов необычайным успехом пользовался французский юрист – гугенот Инносан Жантийе, написавший в 1576 году «Рассуждения о способах достойного управления» (Discours sur les moyens de bien gouverner) – труд, позже ставший известным под сокращенным названием «Анти-Макиавелли» и осуждавший флорентийского мыслителя за то, что тот вдохновил Карла IX на резню в канун дня святого Варфоломея (страшное массовое убийство, которое случилось в ночь на 24 августа 1572 года, когда по приказу государя были умерщвлены за веру тысячи безоружных гугенотов). Тот факт, что мать короля, Екатерина Медичи, была флорентийкой, послужил для Жантийе доказательством того, что тиранические уроки «Государя» и «Рассуждений», которые уже распространялись повсеместно, пришли из Италии. Несмотря на такую трактовку, поверхностную и даже карикатурную, нельзя отрицать, что на первом этапе идеи Макиавелли проникли на север Европы прежде всего через краткие изложения книги Жантийе, – к 1655 году «Анти-Макиавелли» был перепечатан не менее девятнадцати раз, причем на латинском, английском и немецком языках. В елизаветинском театре – от Кристофера Марло (Мальтийский еврей, 1590) до Уильяма Шекспира (Генрих VI, 1592; Виндзорские насмешницы, 1602) – Макиавелли стал одним из персонажей, и ему также приписываются все дьявольские черты учителя зла. Среди многочисленных нападок на «Государя» особенно известен еще один «Анти-Макиавелли», сочиненный в 1740 году молодым королем Пруссии Фридрихом II на французском языке с помощью Вольтера. К 1796 году эта книга вышла не менее чем в пятидесяти изданиях на немецком, английском, итальянском и голландском языках,
