Ложечник - Марьолейн Хоф

Эвер кинул на еле занимающееся пламя толстую ветку.

Огонь от этого почти затух, и Янису пришлось осторожно его раздувать. Сидя рядом на коленях, он медленно надувал щеки.

— Ты что, совсем никогда не злишься? — спросил Эвер. — Так, чтобы по-настоящему. Настолько, что хочется врезать по морде?

— Бывает, — ответил Янис. И отодвинул ветку Эвера в сторону.

— Злишься, но ничего не делаешь.

Янис слушал его вполуха. Сейчас главное — разжечь костер. Он взял одну ветку, разломил пополам и тонкую половину уложил на горящие веточки. Язычки пламени поднялись и стали жадно лизать древесину. Костер нужно было подкармливать, но не слишком много сразу. Только дождавшись, когда он хорошенько разгорится, Янис откинулся назад и вытянул ноги. Жар от костра их согрел.

Эвер подошел к корзинам.

— Слабак ты, я это сразу понял. Еще в первый вечер, когда мы встретились. Стоило только заикнуться, что я голоден, и ты отдал мне свою еду. Посмотрим, смогу ли я его разозлить, подумал я. Раз! — и молока не осталось. Попробовал бы кто-нибудь поступить так со мной… мало бы не показалось.

— Но ты же хотел есть!

— Да нет, я просто решил посмотреть, что будет. Чем получится разжиться. Мне даже делать ничего не пришлось, созидатель. Я мог бы получить гораздо больше. Мог бы тебя ограбить. Отобрать вообще всё.

— Мы же договаривались делиться, — сказал Янис.

— Это ты называешь делиться?

— А я потом потребовал себе еще одного кролика.

— Не будь дураком! Я съел твою еду, всю твою колбасу. А потом заставил тебя делать всё. Всё!

— Но я думал…

— Вот и не думай! — Эвер подошел обратно к костру. В руках у него было кроличье одеяло. — А давай отпор!

— Положи на место, — потребовал Янис.

— Положить? — Эвер держал одеяло над огнем. — Я правильно расслышал? Положить, да?

— Да. Нет!

— Да, нет, — передразнил его Эвер. — Нет, да. — И отпустил одеяло.

Янис вскочил на ноги. От костра повалил дым. С узкой стороны одеяла появились язычки пламени, но потом погасли. Янис оттащил одеяло в сторону и стал топтать там, где оно продолжало тлеть, и, сжав кулаки, два-три раза сделал выпад в сторону Эвера, но не задел.

— Ну, чего кулаками машешь? — ухмыльнулся Эвер. — Ударить-то слабо?

Следующий удар попал в цель.

— Ай, — вскрикнул Эвер и закрыл лицо руками.

— Сам напросился! — выпалил Янис.

Эвер отнял руки от лица. Из носа шла кровь.

— Вот это я понимаю, — сказал он. — Дошло, да? Это и называется дать отпор.

Янис поднял одеяло. С краю было обгорелое пятно.

— Ничего страшного, — сказал Эвер. — Почти не видно. — Он стоял внаклонку, упершись руками в колени. Кровь капала на камни. — Наконец-то удалось тебя разозлить по-настоящему.

— Зачем? — спросил Янис. — Тебе-то что с того?

— Да на тебя смотреть тошно, — ответил Эвер. — Его голос звучал гнусаво, как будто у него заложен нос. — Будешь таким добрячком, тебе вмиг… — Он выпрямился и потрогал свой нос. — Сломан?

— Это должно быть видно? — уточнил Янис.

— Он кривой?

С носом у Эвера всё было в порядке, кроме того, что посередине он разбух и покраснел.

— Нет.

— Будешь таким добрячком, тебе вмиг сядут на шею, — закончил свою мысль Эвер. — Будут тобой вертеть как хотят.

— Кто?

— Да все кому не лень!

Янис покрепче прижал к себе одеяло.

— Я просто хотел узнать, получится ли тебя как следует разозлить, — подытожил Эвер. — Неплохо вышло, но имей в виду: еще раз меня ударишь — получишь сдачи.

Костер удалось разжечь заново. Янис дул на угольки, а Эвер подкладывал сухие листочки и маленькие веточки и только потом веточки побольше — всё как и нужно. Молча глядя в огонь, они доедали вчерашнего кролика. Хвороста хватило на большой костер, такой, возле которого хорошо петь и разговаривать. Но они не пели, да и переговаривались лишь по делу. Эвер хотел спать.

— Тебе больно? — спросил Янис.

— Де-а, — ответил Эвер.

— Больно.

— Да дет же.

Проснулся Янис рано. Было холодно и сыро и еще недостаточно светло, чтобы сворачивать лагерь. Что-то его разбудило, какой-то сиплый дерущий звук. Эвер еще спал. Лока, лежавшая головой на кроличьем одеяле, открыла глаза, вильнула хвостом и задремала опять.

Не спал Камешек. Он кашлял, стоя у расселины. Уши безжизненно свешивались.

Янис спихнул Локу, отнес одеяло к ослику и укрыл его спину, мягкой стороной вниз.

Эвер зевнул и потянулся.

— Уже сворачиваемся? — Звучал он уже не так гнусаво, но лицо выглядело ужасно. Вокруг ноздрей запеклась кровь.

— Камешек заболел, — сообщил ему Янис.

— Я так и думал.

— Это страшно?

— Может быть, — ответил Эвер. — У моего дяди был ослик, который умер от дождя. Или от ветра? Во всяком случае, одно из двух.

— Может, понесем корзины сами? Одну я, а другую ты.

— Ты что, с ума сошел? Ослы созданы для того, чтобы таскать тяжести. Такие корзины для них ничто.

Янис оставил одеяло на спине у Камешка, ремни пристегнул сверху. Седло и корзины немного болтались. Веревка, как и следует, была прикреплена к уздечке. Нести хворост было уже не нужно, осталась только одно поленце, которое пойдет на ложки. Янис расколол его надвое и придавил сверху крышкой от корзины.

Наконец выдвинулись. Камешек шел медленнее обычного. Когда солнце поднялось еще выше, ослик стал останавливаться каждые несколько шагов.

— Так он у тебя совсем изжарится, — предупредил Эвер. — Он уже весь вспотел.

Мальчики сняли с Камешка одеяло и поклажу. Эвер всё верно заметил: ослик был горячий и липкий. Янис скатал одеяло и засунул его в одну из корзин. Потом пришлось заново надевать на Камешка всю упряжь и затягивать ремни.

— Может, тебе удастся его продать, — предположил Эвер. — Мяснику в Долмерстеде. — Он сделает из него рагу, назовет его говяжьим, и никто не почувствует разницы. Иногда у него там собачатина, этих тварей бродит по улицам предостаточно.

— А человечина? — спросил Янис. И тут же представил рагу из Эвера. «Я помогу ему снять шубку», — сказал бы мясник.

Они подошли к перепутью: узкая тропа шла вверх, в лес, а более широкая уводила в сторону — вдоль ручья. Эвер выбрал первую, давно уже ушел вперед и теперь добрался до тенистой кромки леса. Янис стоял у перепутья, в лицо ему светило солнце. Вдалеке на дереве заверещала белка. Над ухом жужжало какое-то насекомое. Эвер разглагольствовал о чем-то, стоя на опушке, но отсюда толком не было слышно.

Янис смотрел на плавно изгибающуюся за перепутьем широкую дорогу. Туда ему и нужно. Не по узким тропкам, не через лес, а прямо по дороге до самого Долмерстеда. Вдоль леса, сказал господин