Аромат - Поль Ришардо
Элиасу подобный подход показался столь грубым вмешательством, что он потерял дар речи. Раздраженная его ошеломленным видом, Нора уточнила, что он, разумеется, может в любой момент вернуть свой старый телефон. Ему вручат мобильник в машине, которая отвезет его обратно в Ман. В этот момент молодой человек окончательно осознал, что о благожелательности, подобной той, которая отличала его наставника, можно позабыть. Он поблагодарил Нору и убрал смартфон в карман черного халата.
Внезапно краем глаза Элиас заметил в кустарнике какое-то движение. Сначала юноша решил не обращать внимания и продолжал шагать рядом с Норой, но когда через несколько секунд дорогу им перебежала пугливая тень, он застыл на месте.
– А это еще что такое?
Нора улыбнулась, присела на корточки и, сунув два пальца в рот, издала короткий пронзительный свист.
Словно бы отвечая на призыв, это нечто покинуло свое убежище, приблизилось и стало тереться о ноги Норы. Элиас вздернул брови. Размером не меньше барсука, животное походило на помесь бенгальской кошки и куницы. Задняя часть туловища выглядела куда крупнее, чем предполагалось законами анатомии. Темные пятна на бежевом мехе переходили в полосатый узор на лапах и шее. Черные длинные волосы стелились по хребту вдоль всего тела до самого хвоста. А сам этот хвост – толстый, с пятью белыми кольцами – заканчивался чем-то вроде кисточки. Элиас был так изумлен, что не мог вымолвить ни слова. Кошкоподобное существо обратило на него взгляд больших блестящих глаз.
– Познакомься с Кахетель, африканской виверрой, которую спасла Корнелия. Только не делай резких движений. Даже прирученная, она по-прежнему очень боязлива.
– Невероятно! – выдохнул наконец совершенно очарованный Элиас.
Ален много рассказывал об оригинальности Корнелии, но виверра в качестве домашнего питомца – это уже не просто оригинальность, а самая что ни на есть эксцентричность. Нора протянула к животному ладонь, и Кахетель, обнюхав ее, издала смешок а-ля гиена и скрылась в кустах.
Нора воспользовалась интерлюдией, чтобы предупредить молодого человека о том, что вторую половину этого и весь следующий день он проведет с Эдмоном Шоле, главой ольфакторов центра. Она почти корила себя за то, что вынуждена поручить Элиаса такому человеку, ибо всем сотрудникам были известны и репутация Шоле, и его склонность третировать новичков. Но ни один другой специалист-практик не пожелал выступить в роли опекуна. Ей оставалось только надеяться, что, согласившись принять молодого ученика, Шоле не держал какой-нибудь задней мысли.
14
После обеда Элиас постучал в дверь ольфактора Шоле. Она чуть приоткрылась, и молодой человек взял на себя смелость войти. Атмосфера в кабинете была совсем не та, какую он ощутил вчера во время экскурсии. Здесь царила степенная серьезность. Оперная ария, которую исполняла певица, испытывающая, казалось, нечеловеческие муки, рассеянный свет, угловатая мебель… все вокруг призывало Элиаса к осторожности. Оба арочных окна были занавешены плотными бархатными шторами. Он обернулся, чтобы полюбоваться картиной, закрывающей стену в глубине помещения, – великолепным образцом масляной живописи периода барокко. На ней был изображен человек, несущий нечто вроде большого бревна. Его лицо было искажено болью, от которой вылезали из орбит глубоко посаженные глаза, а напряженные мускулы резко выделялись под болтающейся грязной тогой…
Элиас вздрогнул. Справа от него воздвигся высокий мужчина – борода с проседью, дымчатые очки и белые, средней длины волосы. На какое-то мгновение Элиасу показалось, что тот сошел с полотна.
– Симон Киринеянин, который, как утверждали римляне, помогал Христу нести его крест. Коим вам предстоит стать для меня на ближайшие дни.
Элиас бессознательно отступил на шаг, а его собеседник тем временем продолжил без всякой паузы:
– Завтра я ожидаю одного крайне соблазнительного пациента, чей бумажник располагает такими аргументами, что не уважить его запросы было бы неучтиво.
Ольфактор отошел в затемненный угол комнаты. Элиас едва его различал, оттуда доносился только низкий голос. При других обстоятельствах эта напыщенная мизансцена рассмешила бы юношу, однако в ее участнике было что-то по-настоящему угрожающее. Шоле сообщил:
– Я переслал вам по мейлу все необходимые сведения, чтобы вы могли съездить собрать атмосферу.
– Но я… я не получил должной подготовки.
– Ваши трудности меня не касаются. Я даю вам задание, вы его выполняете; если вы не справляетесь, я пишу докладную, и вы можете распрощаться с нашим центром. Закройте дверь, когда будете уходить.
На подгибающихся ногах Элиас выбрался в коридор, слабо представляя, где он находится. Удержался от соблазна достать свой металлический жетон, никогда не покидавший его карман, и решил вместо этого сосредоточиться на дыхании, приложив ладонь к животу. Упражнение, которому научил его психиатр и к которому он часто прибегал в присутствии Алена. В этот момент ему остро не хватало маленького спокойного филиала в Мане, наставника со всеми его странными коллекциями и даже ипохондрического соседа по квартире. Его потянуло позвонить Алену, но он тут же вспомнил, что телефон отныне прослушивается, а Нора запретила рассказывать кому бы то ни было подробности пребывания в центре. Это относилось также и к его ольфактору.
Когда ему удалось успокоиться, он просмотрел досье, присланное на электронную почту. Пациент был молодым пенсионером, бывшим гендиректором крупной строительной компании. Элиас пробежал биографию и остановился на детали, которая его заинтересовала. Пациент лелеял постоянно возвращавшееся воспоминание, которое и хотел бы любой ценой полностью пробудить. В доме его детства отец превратил подвал в мастерскую. Оба они проводили там большую часть свободного времени, что-то мастеря или чиня. С той поры мужчина приобрел огромное богатство, а его родители переехали в особнячок, который он им подарил, но ничто в этой новой жизни не могло сравниться с простыми радостями разделенных с отцом моментов. К досье прилагалась куча предоставленных пациентом фотографий. На одной из них, с зернистостью, характерной для семидесятых годов, можно было разглядеть взрослого человека и ребенка лет десяти в том самом подвале. Вокруг царил невообразимый кавардак. На последней странице досье Элиас узнал, что дом находился в старом квартале Больё в Шартре.
Нора посоветовала ему при малейшей проблеме обращаться в регистрационный отдел. Например, если ему понадобится машина. Поэтому он отправился в холл и встал перед полукруглой стойкой. За нею, подобно важным господам на званом приеме, располагались две женщины и один мужчина. Они так горделиво восседали на своих стульях, что
