Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс
Она встала и проследовала к окну и вгляделась в улицу, которая утопала в одеяниях подступающего вечера. Всё ещё доносились отзвуки перестука копыт, но самих животных или экипажа не было.
– Вы не закончили?
Ворчание женщины окатило графиню холодной удушливой волной. Голос гостьи вдруг зазвучал выше и пронзительнее, чем ей помнилось. Впрочем, сейчас из-за пульсации, которая набросилась на её виски и с каждой секундой становилась всё мучительнее, Мария сочла бы неприятным даже едва слышный шорох. Она не ведала, происходило ли так со всеми медиумами, но для неё общение с миром духов всегда имело последствия в виде недомогания.
В годы юности Мария зарабатывала царапины и ушибы, лазая по деревьям, кустам малины или падая с лошади. И когда подобное происходило, она стойко переносила боль и совсем не плакала. Терпела она и сейчас, хоть и чувствовала, как желание шипеть или стонать из-за слабосилия в ногах впервые так отчаянно рвалось с губ. Согнувшись от головной боли едва ли не пополам, Мария заставила себя вернуться к столу. Призрачный морок вокруг начал растекаться чернильными пятнами, и чем ярче становилась картинка вокруг, тем сильнее тело наливалось свинцом.
– Хочу знать, сколь долго мне ещё придётся здесь пробыть. И было бы неплохо вам проветрить помещение. Пахнет как на кладбище. – Людмила Никитична беспокойно заёрзала, наполнив салон нервирующим шуршанием бесчисленных бантов и рюш на её наряде.
Оставаться невозмутимой стоило Марии неимоверных усилий. Ей хотелось попросить женщину немедля покинуть салон и больше никогда не возвращаться. Однако в таком случае графиня Ельская перестала бы считать себя человеком, который гордится своей уравновешенностью.
Обуздав раздражение, она вкратце поведала о результатах сеанса, а также предложила обратиться в сыскную часть.
– Моя дорогая! – С выражением полнейшего ужаса на лице Людмила Никитична схватилась за сердце. – Дорогая! Об этом не может быть речи. Если бы мы хотели огласки, то уже давно разместили бы объявление в газету или обклеили все улицы в городе. Нет уж, не хватало только, чтобы о возможном позорном побеге узнали люди.
– Но что, если ваш сын вовсе не сбегал?
– Меня заверяли, что вы знаток своего дела. Так будьте им до конца.
Эти слова не вызвали у Марии охоты ввязаться в сомнительные поиски сломя голову. У неё по-прежнему не было желания разбираться в домашних дрязгах, но имелось материальное основание принять вызов.
– Вот что. – Все слои одежды пришли в движение, когда Кропоткина поднялась с кресла во весь свой внушительный рост. Она бросила на стол кожаный кошель и с важным видом произнесла: – Даю вам ровно неделю. Опровергните предположения о кончине или подтвердите. Иного мы не примем.
Женщина сухо кивнула в знак прощания.
Несмотря на явное упрямство, напыщенность и показательную снисходительность к кому-то вроде графини Ельской, Кропоткина обладала одним привлекательным качеством, которое могло не только сгладить все её недостатки, но и избавить Марию от денежных проблем на ближайшее время.
И если Мария верно истолковала для себя натуру Людмилы Никитичны, то ни она, ни семья женщины в покое не оставят и продолжат обивать порог салона. Поэтому, не тушуясь, графиня поместила кошелёк в ридикюль, подаренный тётей.
* * *
Она повалилась головой на стол. Громкий стук и вспышка боли вернули графиню Ельскую в реальность, в собственную спальню. Сама того не заметив, она задремала во время работы над призрачным пособием своего авторства. Дабы ничего не упустить и собрать разрозненные фрагменты, которые уже удалось изучить, Мария старалась вести каждодневные записи.
Потирая ушибленный лоб, графиня с грустью смотрела на лист. Она случайно опрокинула банку с чернилами и безнадёжно испортила исписанную страницу.
«Придётся начать всё сначала».
Убрав беспорядок, Мария взяла перо в руки. Она выводила букву за буквой и не замечала поведения свечного огня слева от неё. Пламя колебалось, в неспешном танце прогибаясь то в одну сторону, то в другую. Оно слегка тускнело, набирало силу, затем выравнивалось, пока вдруг не взбесилось.
Свеча потухла. Мария чиркнула спичкой, но не успела донести её до фитиля, как огонь с жаром взметнулся, озарив комнату так, будто на её рабочем столе стоял не подсвечник, а пара канделябров. Но как только она отпрянула, прижавшись к спинке стула, то вновь оказалась один на один с темнотой.
Это её не напугало. Мария перестала страшиться темноты, когда поняла, что не только в ночном мраке обитают монстры и злодеи, они прекрасно себя чувствуют и при свете дня.
– Попробуем ещё разок. – Спичка зашипела, и из её верхушки посыпались крошечные искорки.
Графиня занесла руку над подсвечником. Однако вместо того, чтобы продолжить работу над пособием, она обернулась через плечо и нашла глазами задёрнутое окно.
К этому было не подобрать ни разумных, ни даже неразумных объяснений. Появилось предощущение чего-то, что вот-вот случится.
Она подошла к окну, помешкала, но отодвинула шторы. За ними ждало лишь отражение подсвечника и её собственное. Взгляд соскользнул к брошке, которую она часто прикалывала на воротник, и морщинка на лбу исчезла. Этот подарок погружал Марию в утешительные объятия, когда казалось, что не хватает сил. Брошка напоминала экзотический цветок и, хоть не была выполнена из золота, на солнце лучилась благородным приятным блеском.
Мария с нежностью всматривалась в выгравированные завитки. Она смотрела, смотрела, смотрела…
Нежданно грохот обрушился на стекло! Графиня отпрянула, обронив подсвечник. Не раздумывая, она бросилась тушить выкатившуюся свечу. А когда вернулась к окну, обнаружила ничем не примечательное безмолвие. Фонари давно перестали гореть, улица подсвечивалась лишь тусклым лунным светом. На мгновение ей показалось, что она что-то заметила – силуэт, который растворился в дымчатых очертаниях ночи.
Ни через полчаса, ни через час, ни даже после рассвета под окнами дома Марии никто не объявился. В том числе и загадочный В. Д., которого графиня всё ещё надеялась застать врасплох и потребовать ответов.
* * *
Графиня столкнулась с князем Ранцовым на улице перед входом в судебное отделение. Некоторое время они стояли в неловком молчании, разглядывая друг друга, пытаясь подметить, что могло перемениться с их последней встречи.
У Марии перехватило дыхание, когда Влас Михайлович, позволив двери за его спиной захлопнуться, шагнул к ней. Неожиданная радость от случайной встречи нахлынула так внезапно, что графиня растерялась и не расслышала первую фразу князя.
– Мария Фёдоровна?
– Да-да, – сбивчиво ответила она, чувствуя себя непривычно рассеянной.
На лице мужчины отразилось беспокойство.
– Как давно у вас проблемы со сном?
Графиня
