Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс

– Я хочу, чтобы вы прямо сейчас провели спиритический сеанс и сообщили благую весть, на которую я и вся наша семья очень надеемся.

– Прошу прощения? – То ли Мария так давно не работала, что подрастеряла сноровку, то ли просто голова отказывалась думать. Графиня никак не могла взять в толк связь между общением с мёртвыми и «благой» вестью.

– Я надеюсь… Нет-нет, мы с родственниками надеемся, – поправила себя женщина, словно так, по её мнению, высказывание приобретало больше веса, – что вы развеете сомнения и подтвердите смерть нашего Арсения.

– Ваше сиятельство? – После утвердительного кивка Мария осторожно продолжила: – Не могу не спросить: кем вам приходится упомянутый? И какой вред он нанёс, что новость о его кончине вас скорее обрадует, чем огорчит?

– Слышала, вы воспитываете племянника. Тогда ответьте: на что бы вы надеялись, графиня, если бы дитя, в которое вы вложили столько средств, нервов и времени, вдруг ударило вас ножом в спину? Наплевало бы на вас и ваше решение? Опозорило бы? И ради чего? – Последнее женщина едва ли не выплюнула. – Если он жив, значит, сбежал с безродной сироткой вопреки всем запретам старших. Нет уж, моя дорогая, в таком случае наследник семьи Кропоткиных может быть только мёртвым. Это я смогу принять.

Княгиня дрожала от злости, а вместе с ней дрожала и её родинка над правым уголком губ. Рассказ женщины застал Марию врасплох. «Столько противоречивых чувств и обиды. Столько гнева. Не хотелось бы столкнуться с ней в виде духа». Графиня всматривалась в карие очи напротив и невольно размышляла над брошенным риторическим вопросом.

Возненавидела бы она Илью, покинь он дом со швеёй или портнихой? И ведь не просто покинь, а сбеги, не оставив после себя ни единой записки или намёка на принятое решение. На мгновение Мария прислушалась к собственным ощущениям и в конце концов пришла к выводу, что очень огорчилась бы такому исходу. Не из-за происхождения избранницы, хоть в этом тоже не было ничего приятного. Она расстроилась бы потому, что допустила подобное. Насколько же ребёнок должен не доверять опекуну, чтобы даже не попытаться обсудить сложившиеся обстоятельства и вместе найти выход?

Мария Фёдоровна вновь взглянула на лицо княгини, понимая, что, скорее всего, даже если Арсений и попытался бы донести свои неприемлемые для его положения чувства, эта женщина едва ли бы стала слушать.

– Как поступите, если он всё же жив?

Гостья смерила графиню убийственным взглядом.

– Уж постарайтесь провести сеанс как надо.

– Я – медиум, а не ведьма, ваше сиятельство. Иголки в углы не втыкаю, порчи на смерть тоже не делаю. Однако сеанс проведу.

Мария погасила свет, оставив гореть только свечу на столе. Затем она выставила на стол блюдце и наполнила его водой. Взглянув на напряжённые мышцы собственного лица в отражении, графиня тихонько выдохнула, и по воде пробежала рябь. Оставалось сосредоточиться и произнести что-то вроде заговора-призыва, о котором она случайно разузнала, пока гостила у родственницы отчима.

Когда Мария окончательно удостоверилась в том, что призраки не плод разыгравшегося воображения, то принялась изучать пособия, коих стало появляться всё больше и больше. Она пробовала даже самые, казалось бы, нелепые методы.

Например, Мария пыталась ориентироваться на погоду, поскольку в советах для начинающих медиумов говорилось, что в метель или сумерки духи являли себя реже, нежели когда небо было чистым. Она занималась этим и в темноте, и при тусклом свете лампады, звала духов ранним утром и в ночи. Даже протыкала собственный палец иглой над чашей с водой и рассыпала по полу соль в виде круга.

Но все эти советы от «опытных» медиумов не сработали. Тогда она обратилась к народным трюкам, которые никто не записывал, о которых шептались в деревнях и передавали из уст в уста.

Увлечение спиритизмом и мистическими учениями добралось и в те дальние края, где она гостила. Хотя тётя Марии была ярой сторонницей науки и категорически отрицала существование потустороннего, слуги в её доме не отказывали себе в развлечении, вызывали призраков по ночам да заглядывали в зеркала в поисках лика своего суженого.

Во время одного из сеансов, которые проводила служанка в доме тёти, случилось необъяснимое. Комнатку наполнил знакомый Марии холод, а по воде в миске служанки прошла сильная рябь, и отнюдь не из-за дрожи её рук. После сеанса графиня тотчас же переписала этот заговор и выучила его наизусть.

Прежде чем погрузиться в полную тишину, Мария предупредила княгиню:

– Не обещаю, что ваш сын захочет говорить.

Глава 2

Дама с семью собачками

Людмила Никитична Кропоткина нервически тарабанила по ручке кресла, отвлекая Марию. Однако постепенно тяжёлое, гулкое дыхание, словно у болеющего человека, становилось тише. И тише. И тише…

«О жизни забываю, путь смерти открываю.

Тот, кто нем, обретает голос.

Тот, кто говорил, слушает.

Приди на зов, беспокойная душа.

Взываю к тебе, Арсений Кропоткин…»

С закрытыми глазами графиня произносила про себя одни и те же заученные слова в надежде, что именно они станут нужным острым предметом, который разрежет тонкую границу между миром живых и потусторонним.

Терпения хватило ровно на десять повторений, на одиннадцатое Мария поняла, что тратит время понапрасну. Разомкнув веки, графиня напряжённо выпрямилась. Вдоль позвоночника прокатилась ледяная волна, а в груди потяжелело. Она по-прежнему находилась в салоне: тот же прилавок, те же потолок и стены, гостья продолжала сидеть на том же месте, в том же кресле из красного дерева. Отнюдь, ощущение схожести с реальным миром было иллюзорным. У ног графини закручивались синеватые клубы тумана. Тени, доселе таящиеся по углам, повылезали из убежищ и теперь словно шлёпали подошвами и шуршали чёрными одеяниями за спиной Марии, сбоку от неё, над головой.

Окружающая действительность двоилась, расплывалась. Черты лица Людмилы Никитичны казались смазанными, будто бы Мария видела женщину сквозь запотевшее стекло. Однако, невзирая на явный успех сеанса, графиня Ельская ощущала, как беспокойство захватывало дыхание и комом подступало к горлу. Если заговор сработал, где же юноша, которого она призвала? Она могла поклясться, что была одна. Означало ли это, что Арсений жив?

Графиню отвлёк глухой стук лошадиного копыта. Мария задержала дыхание, и вскоре в наступившей тишине звук повторился: дробное перешагивание, за которым последовал тяжёлый скрежет колёс. Ещё полгода назад Мария не смогла бы объяснить,