Спиритический сеанс графини Ельской - Елизавета Вейс

– Как видите, во всех точках, – графиня ткнула поочерёдно в каждую, – пропало как минимум по два человека.

– Сдаётся мне, не во всех, – пробормотал Григорий. Он прошёлся пальцем по чертежу, затем остановился у контура парка. – Здесь пропал только цирюльник.

Князь, который молча прислушивался к их рассуждениям, тоже принялся за изучение карты.

– Если предположить, что это всё же похищения, то в поведении виновника прослеживается закономерность, – сказал Влас Михайлович.

– Тогда… – барон глубоко вздохнул, и во вздохе этом было так много усталости, – в парке должен пропасть кто-то ещё.

Перед торговой площадью всегда гремели отъезжающие брички, коляски и дрожки. Здесь, как и на других стоянках, голоса извозчиков и их хозяев не смолкали ни на миг. Но сегодня было непривычно тихо. До слуха Марии не доносились наказы или обрывки ругательств. И топота копыт, теперь вызывающего у неё чувство тревоги, тоже слышно не было.

– Выставим там дозорных, – наконец решил барон. – Парк довольно большой, но если рассредоточиться, сможем обнаружить преступника.

– Прекрасная идея, ваше сиятельство! Когда приступим к патрулированию?

– Вы тоже собираетесь участвовать в этом? – Влас Михайлович недовольно скрестил руки на груди.

– Разумеется.

– С какой целью? В парке и так будут городовые, полиция, Гриша.

– Ещё одна пара глаз не может оказаться лишней в таком серьёзном деле, – возразила она.

Князь поймал взгляд друга и с полной серьёзностью спросил:

– Ты не шутил, когда говорил, что будешь сотрудничать с медиумом?

Григорий Алексеевич неловко покрутил набалдашник трости. Недовольство близкого человека, очевидно, сильно давило на него, но он всё же принялся убеждать Ранцова в разумности совместного расследования.

– Мы ведь тоже изучали карты. Выезжали на места. Но не зацепились за закономерность.

– Последнее, в чём я сомневаюсь, так это в незаурядном подходе графини. – Тон Власа Михайловича сделался колючим и несколько раздражительным. – Ты и впрямь собираешься допустить, чтобы Мария Фёдоровна ходила там, где с большой вероятностью орудует преступник?

Некоторое время мужчины провели в перепалке, решая, как было бы лучше поступить. У каждого находились железные доводы, и каждый был не согласен с другим.

– Твоё начальство едва ли допустит участие постороннего. – Князь с вызовом скрестил руки на груди.

На спокойном лице барона появилась редкая для него ухмылка.

– Начальство готово привлечь кого угодно – хоть танцовщицу с бубном, – лишь бы я преподнёс им преступника и положил конец всей этой шумихе.

Графиня выразительно кашлянула в ладошку. Когда две пары глаз устремились на неё, она заговорила:

– Насколько мне известно, в особых случаях полиция принимает помощь от… уличных добровольцев, так, скажем?

Григорий Алексеевич кивнул, подтверждая её слова:

– Совершенно верно. Постановление от 1845 года – о поощрениях для граждан, оказавших содействие следствию.

Князь замер, оценивая их обоих напряжённым взглядом.

– Ну что, Влас, будете добровольцами? И о безопасности графини беспокоиться не придётся.

«Откажется», – не сомневалась Мария. Однако князь неожиданно для всех, казалось, был более чем доволен таким решением.

* * *

Третий день кряду он стоял под окнами дома графини Ельской. Равно как и в первый день, приказывал ногам замереть на месте и неизменно отклонял приглашение подождать внутри, поскольку знал, чем это чревато.

В этих стенах Мария Фёдоровна переставала быть только хозяйкой спиритического салона, светской барышней или мошенницей. Для обитателей этого каменного строения графиня становилась тётей, другом, благодетелем и просто Марией, которой для Власа, очевидно, не существовало и не будет существовать. В последнем, однако ж, он начинал сомневаться.

Дверь распахнулась. Князя обдало теплом и запахом сладкой выпечки. Звонкие голоса обласкали слух, а образ Марии Фёдоровны – сияющей и улыбчивой – поселил в душе чувство острой тревоги.

Она ступала к нему, ступенька за ступенькой, под дробный ритм его разбушевавшегося в груди сердца.

– Вы рискуете быть накормленным против воли, ваша светлость.

– Простите? – сипло переспросил Влас и дважды проклял голос, что так не вовремя подвёл.

В окне прихожей появилась женская фигура и исчезла.

– Боюсь, если вы и завтра не зайдёте к нам, нянюшка затащит вас в дом и не выпустит, пока вы не отведаете её стряпню.

– Ваша няня необычайно добра.

Графиня тяжко вздохнула, одновременно подтверждая его слова и выражая озабоченность данным фактом.

Он помог ей подняться в повозку и дал знак извозчику. Как и вчера, в качестве средства передвижения Влас выбрал пролётку – экипаж лёгкий, с открытым верхом и, что немаловажно для их предприятия, поворотливый и быстрый. Пролётка бойко мчала их к парку, оставляя позади размытые картинки домов, фонарей и редких прохожих.

– Полагаете, сегодня нас тоже будет ждать неудача? – спросила Мария.

Князь повернулся к ней всем телом. Он поймал себя на том, что беззастенчиво обводил взглядом профиль графини. Если она и заметила, то виду не подала.

– Хоть мы и считаем, что похититель вернётся, как уже делал это, следующий шаг таких людей предугадать весьма непросто.

– Таких? – Мария Фёдоровна повернула к нему голову. В её глазах появился намёк на интерес.

– Умалишённых, – пояснил он. – Не могу говорить с уверенностью, но, судя по судебным и больничным записям, большинство громких преступлений совершалось людьми, которые страдали от душевных недугов. Когда я обучался в столице, один из профессоров настаивал, что некоторые потрясения или потери влияют на нас самым непредсказуемым образом. Он предполагал, и я склонен согласиться с ним, что они, подобно маленьким паразитам, в какой-то момент могут взять верх над своим хозяином.

– Больные и разбитые – из ваших слов выходит так, что судить душегуба нельзя? – Графиня добавила в голос силы, чтобы перекричать грохот и стук пролётки.

Он приблизился к ней, всё ещё оставаясь на расстоянии, которое считалось приличным.

– Отнюдь. Болезнь нужно лечить. Не можешь взять её под контроль самостоятельно, найди того, кто поможет. Пустить на самотёк – первое преступление в череде последующих.

Извозчик потянул вожжи на себя, лошадь недовольно всхрапнула, но всё же сбавила темп и остановилась. Стуча копытом, животное ждало, пока пассажиры покинут повозку и облегчат его ношу.

Дежурство начиналось с обхода северной части парка: широкая тропа вела через каштаны, молоденькие дубы, тополи и извивалась до изящного мостика, дугой нависающего над прудом. Летом сюда прилетали птицы, которые радовали глаза гуляющих. Они кормились зёрнами или хлебом.

Раскидистые ветви скрипели над головами, на некоторых липах покачивались заледеневшие листья. Со стороны пруда раздавалось карканье ворон, которое становилось громче по мере того, как князь и графиня подбирались ближе. Обойдя территорию, они выбрали незаснеженное место, скрытое от постороннего глаза кустами и деревьями, и стали ожидать.

– Вы планировали быть лекарем с самой юности?

Влас не