Посредник - Женя Гравис
На кухню Самарин зашел с видом спокойным и самоуверенным – как будто накануне ничего необычного не произошло. Обстановка и правда ничем не напоминала вчерашний кавардак – на кухне царил идеальный порядок, а Даша деловито суетилась возле плиты.
– Доброе утро, Митрий Саныч! – поздоровалась она.
– Доброе утро.
Сыщик сел за стол, с подозрением глядя на прислугу. Вот сейчас скажет что-нибудь. Или глаза сощурит. Или руки в бока упрет. Но нет. Выражение лица у Даши было бесхитростным и простоватым, как всегда. Как будто никакого беспорядка на кухне она не обнаружила, и утро это ничем не отличалось от других.
– Я блинков напекла, кушайте, – она пододвинула к Мите тарелку. – И кофий еще. У вас там энта… жезва на плите ужо стояла, так я сверху сыпнула на вчерашние остатки. Чего добру пропадать? А так оно гуще вышло, наваристо.
Даша поставила на стол чашку, в которой плавала черно-бурая густая жижа с мутной пенкой. Сыщик посмотрел на нее, на блины, принюхался… и вдруг, зажав рот рукой, опрометью бросился обратно в туалетную комнату.
Вернулся через пару минут – слегка побледневший.
– Ясно. Нынче без кофия. Эк вас кондратий навестил, – понимающе кивнула Даша. – Нате вот, – и сунула ему в руки стакан с рассолом.
Митя снова некстати вспомнил похмельного Петра Алексеевича, но рассол залпом выпил. Стало чуть легче.
– На службу вам в таком виде нельзя, – категорично заявила прислуга.
– Все так плохо?
– Краше в гроб кладут! Идите-ка вы спать, Митрий Саныч. Я в Сыскное позвоню, скажу, что вам нездоровится.
– А…
– Простуда у вас! Зело заразная, отлежаться надо. Что ж я, не понимаю, что ли? Идите. Я тут управлюсь с уборкой, потом в лавку схожу и сварю вам супа. Рассольник хорошо спомогает. Батюшка мой завсегда только им и похме… лечился.
В Дашиных словах был определенный резон, поскольку ни сил, ни желания идти на службу у Мити не было совершенно. Он упал обратно в кровать, накрылся одеялом и провалился в какую-то беспокойную дрему. Сквозь полусон он слышал, как Даша плескала водой, елозила тряпкой по полу, шуршала веником… Потом входная дверь хлопнула, и в доме стало тихо.
Митя начал засыпать, когда в тишине внезапно прозвучал мощный фортепианный аккорд. Сыграй музыкант что-нибудь тихое и спокойное – вальс, например, – сыщик, может, и не заметил бы.
Но нет. Вслед за первым аккордом немедленно случилось продолжение – громкое и драматическое. Музыкант поймал темп, и мелодия полилась мощно и яростно, не прерываясь ни на секунду.
Сыщик выругался и безнадежно попытался накрыть голову подушкой. Не помогло. Он, чертыхаясь, перевернулся на спину и застонал от досады.
На правую щеку вдруг что-то капнуло. Потом на левую. Потом на руку. Митя сел на кровати. По стенам задорно текли тонкие струйки воды, отдельные капли собирались на потолке и шлепались вниз. Самарин вскочил, пытаясь сообразить, что происходит и что делать. И в этот момент возле люстры отвалился пласт штукатурки, мокро шмякнулся на паркет, а вслед хлынул целый ручей воды.
Твою ж за ногу! Да что за день такой!
Сыщик заметался по квартире, хватая все попадающиеся под руку емкости – ведра, тазики, кастрюли – и застилая тряпками самые большие лужи. Музыка при этом не переставала играть: бодрая, пафосная, рокочущая. На фоне происходящего в доме наводнения это было даже уместно, хоть и крайне смешно. Как будто Митя стал героем кинофильма и сейчас совершал подвиг под соответствующий аккомпанемент тапера.
– Героически спасаю дом от потопа, – иронично съязвил Митя. И, закончив расставлять на полу посуду, бросился на лестницу и затарабанил кулаками в дверь соседа сверху.
– Эдуард Витальевич! Откройте! У вас потоп! Откройте же!
Яворский играл самозабвенно и исступленно. Не слыша никого, кроме себя. Вплоть до финальных аккордов, которые звучали уже не так патетически, скорее скорбно и трагично. К счастью, в дверь сыщик начал стучать ближе к концу произведения.
Эдуард Витальевич открыл через минуту – удивленный и озадаченный.
– Диоса ради, что у вас происходит? – заорал возмущенный Митя.
– Двенадцатый этюд Шопена, – ответил растерянный сосед. – Революционный. До минор.
– Да не это! Вода! У вас кран сорвало! Или трубу! Где кухня?
Яворский неопределенно махнул рукой, и Митя довольно бесцеремонно его отодвинул, бросившись в указанном направлении. Пол на кухне был залит почти целиком, а из-под раковины хлестала в разные стороны вода. Обувь промокла сразу. А вслед за ней и одежда, когда сыщик заглянул под рукомойник. Шаловливая холодная струя, извернувшись, прыснула Самарину прямо в глаза.
– Диос милосердный, как же это… – Старик беспомощно топтался на краю лужи, совершенно растерянный.
– Где у вас инструмент? – спросил сыщик, вытирая лицо рукавом и прикидывая, что можно сделать.
– Инструмент… У меня только рояль…
«Да чтоб вас!» – взвыл про себя Митя.
– Дворника зовите! Я сейчас вернусь! – и кинулся к себе в квартиру за гаечным ключом.
Тот, к счастью, нашелся быстро. В дверях Митя столкнулся с вернувшейся из лавки Дашей. Бросил ей коротко: «За мной!» и рванул обратно наверх. Перекрыл воду в три поворота ключа и хотел уже облегченно сползти по стене и сесть на пол. Но вовремя вспомнил, что паркет основательно вымок.
Даша, к слову, показала деятельный и практичный подход. Сразу метнулась в соседский чулан, безошибочно определив наугад нужную дверь. Вернулась оттуда уже с ведром и тряпкой и, подоткнув подол, начала ловко собирать воду.
Эдуард Витальевич все так же стоял в растерянности:
– Я… Простите, ради бога. Я даже не заметил. Как же так…
Митя хмуро улыбнулся и взлохматил влажные волосы. В этот момент в дверях появился грузный дворник Федор.
– Доброго денька всем! А что случилось?
– Все случилось! – ответил за хозяина квартиры сыщик. – Резьбу на трубе сорвало. Потоп случился.
– А я давно говорил: надоть колено поменять, ветхое оно совсем. – Дворник задумчиво чесал в затылке, разглядывая голые Дашины ноги и округлую филейную часть, которая двигалась туда-сюда, пока их обладательница собирала воду с пола.
– А почему не поменял? – повысил голос Митя. – Мы тебе платим за содержание дома? Так содержи в порядке. Мне жалобу на тебя в управу написать? Водопроводчика найди, пусть починит все. Или кто должен этим заниматься? Пожилой человек на пенсии?
– Да я, в общем-то… – тихо попытался вклиниться Яворский, но сыщик его остановил, выставив вперед ладонь.
– Виноват! – вытянулся Федор. – Дмитрий Александрович, завтра же…
– Сегодня, – очень выразительно перебил его Митя.
– Оговорился, прошу прощения. Сегодня же все починим. Как новое будет.
– Вечером проверю. Свободен.
Федор
