Посредник - Женя Гравис
– Ага! – Девочка радостно придвинула к себе всю стопку и сняла верхний блин. Сложила вчетверо, дуя на пальцы, щедро обмакнула в варенье и начала уплетать за обе щеки.
Манер у нее не было совершенно. Деревенские детишки и то ведут себя за столом приличнее. Мите даже показалось, что у него за спиной незримо возникла Анна Петровна Загорская, а на лбу ее образовалась укоризненная складочка.
Второй блин. Третий. У этой тощей пигалицы зверский аппетит! Самарин невольно сглотнул слюну, и девчонка замерла с четвертым блином в руке.
– Ой, – опомнилась вдруг она. – Хочешь? – и протянула угощение Мите.
В этот момент все вокруг стало очень четким – как будто подкрутили нужное колесико в видоискателе фотографического аппарата. Сыщик видел сцену в малейших деталях – румяный блинчик с крохотными дырочками и хрусткими краями, держащие его липкие пальцы, браслет из красных и зеленых бусин на тонкой руке, мазок варенья на верхней губе. И свое искаженное лицо в зеркальном отражении.
Картинка была такая очаровательная и умиротворяющая: девочка, блины, солнечный день, уютный дом. Ничего угрожающего в этой сценке не было.
Но Митя вдруг всем своим нутром ощутил, что брать этот блин ни в коем случае нельзя. Иначе случится что-то страшное и непоправимое. Объяснить это было невозможно, но интуиция выла внутри как сигнальная сирена, предупреждая об опасности.
Слова застряли у сыщика в горле, и пошевелиться, как это часто бывает во снах, он тоже не мог. Оцепенение длилось лишь несколько секунд, и Митя наконец смог выдавить из себя:
– Спасибо, я не голоден.
Девчонка склонила голову вбок, косички смешно подпрыгнули.
– Ну как хочешь, – пожала плечами и принялась за четвертый блин.
Морок тут же спал, и Митя недоумевал, что за наваждение с ним только что приключилось? Придет же в голову такая глупость – искать подвох в радушном жесте.
– Вам пора. – Пасечник вытер руки полотенцем. – Я провожу.
Митя встал.
– До свидания, – сказал он девочке напоследок.
Она состроила гримасу.
Хозяин же в ее адрес не проронил ни слова.
– Это ваша внучка? – спросил сыщик уже на улице.
– Технически… скорее, это я ее внук, – неопределенно ответил мужчина, и Митя покосился на него с некоторой досадой.
Странные они тут все. Во сне.
Они шли по тропинке, удаляясь от дома. Слева вырастал лес, справа тянулось пшеничное поле. Дошли до развилки.
– Вам туда, – указал пасечник на дорогу, ведущую в поле.
– Точно? А что там, на другой?
Вторая тропинка, ведущая в лес, казалась такой сказочной и манящей. Там, наверное, прохладно. Приятно идти в тени густых деревьев, а не брести по жаре в чистом поле.
– Туда вам не надо. По крайней мере, сегодня.
– Жаль.
Мите померещилось, что на опушке леса стоит женщина в белом платье, приставив ладонь ко лбу, и высматривает кого-то. И ждет. И вдруг подумалось, что женщина эта родная и близкая, и самая дорогая. Мама?
Самарин почти рванулся было, но мужчина цепко схватил его за рукав и повторил уже строже:
– Не надо.
– Хорошо, я понял. А можно еще вопрос напоследок?
– Только один.
– Вот, скажем… Если бы вам неожиданно достался артефакт – очень мощный, опасный, притягательный. Им желают обладать другие люди, просят вас об этом. Предлагают деньги, упрашивают, угрожают, взывают к совести, к милосердию. Им он нужнее. Как выбрать? Как решить, кто из них достоин?
– Вы хотите, чтобы я принял решение за вас?
– Просто прошу совета. Я вас не знаю, вы ведь лишь плод воображения. Но мне кажется, вы мудрый человек и можете помочь.
– Самый мудрый совет, который я вынес из своей жизни, – тарелку из-под овсяной каши надо мыть сразу. Я не шучу. Это действительно хороший совет. А что касается вашего вопроса… Здесь я не советчик. Это ваше испытание, вам и решать, как его пройти.
– Что ж, и на том спасибо.
Митя, не попрощавшись, зашагал по узкой тропинке, ведущей в поле…
…и проснулся от запаха блинов и с ноющей головой.
Мигрень объяснялась просто – вчерашним «клопастым» коньяком. Митя поморщился, вспоминая, остались ли в аптечке таблетки от таких случаев.
Потом принюхался к запахам, доносящимся из кухни. Точно что-то печется. Прислуга Даша пришла с утра и затеяла блины. Вот почему во сне тоже были они. Как все просто объясняется!
Сновидение Мите помнилось очень четко. Все разговоры, эпизоды и участники. Необратимый процесс энтропии, индусские монахи, коллекция раковин, dance macabre… Потом Самарин вспомнил свой вчерашний вояж с артефактом по улицам Москвы, смерть под колесами трамвая, ужасный коньяк, разговор с тьмой в кладовке – и мысленно застонал.
Там, на кухне, осталось столько следов преступления! Открытые шкафы, разбросанная посуда, пустая бутылка… И сам он спит в дневном костюме. Даша все увидит и поймет. Уже увидела и поняла. Стыд-то какой! Напился, буянил, вел себя как типичный забулдыга.
Митя сжал кулаки и ощутил резкую боль в правом. Посреди ладони вздулся бугор с белой точкой посередине. Это ведь сюда укусила пчела? Да не было никакой пчелы! То есть была, но ненастоящая. Это комар, наверное. Или клоп. Надо прислуге сказать, пусть проветрит перины на всякий случай.
Ей, наверное, можно как-то объяснить беспорядок. Надо только принять душ и придумать что-нибудь… подобающее. А может, вообще ничего не объяснять? Она прислуга в конце концов, не ее дело, чем хозяин на досуге занимается.
Митя решительно откинул одеяло и с удивлением уставился на свои босые ноги, в пальцах которых застряли несколько травинок и цветок клевера…
Глава 12,
В которой льется вода, горит огонь и роются тоннели
«Все можно объяснить логически», – размышлял сыщик, стоя под ледяной струей воды в душе и пытаясь прийти в себя.
Смерть объекта под колесами трамвая была хоть и внезапным, но не из ряда вон выходящим происшествием. Несчастные случаи с трамваями и людьми случаются постоянно. Просто артефакт каким-то магическим образом об этом знал заранее. Допустим.
Пропавшие ботинки и носки. Самарин покосился вниз, на свои ступни, смывая с них остатки травы и песка. Это тоже объяснимо. Был не в себе, много бродил, где-то снял и оставил. А трава… Ну, забрел на какой-нибудь газон босиком, вот и нахватался. Снег-то сошел уже давно, трава лезет. Мало ли в Москве газонов…
А укус пчелы? Митя почесал мокрую ладонь со вздувшейся шишкой. Болит, зараза. Не укус это вовсе. Просто укололся чем-нибудь. Где-нибудь. Да какая разница?
А подсознание все эти эпизоды просто собрало в единую картину в виде сна. Все понятно. Никакой мистики.
Митя умылся,
