Убийственное вязание - Лора Паркс
– У тебя есть еще вопросы или ты меня отпустишь? – выныривая из теплых и забавных воспоминаний, спросила Грейс.
– Еще один вопрос. Ты позвонила нам в отделение только… в девять тридцать две утра, – он посмотрел на листок бумаги для записок, уточняя, и кивнул. – А вернулась в четыре. Тела на крыльце не было?
– Я оставляю машину на заднем дворе. Там навес, и летом я ее в гараж не загоняю, – медленно пояснила Грейс. – В этот раз тоже так сделала, после чего зашла через кухню, прошла сразу в спальню – и все, уснула. К парадному входу даже не подходила. А кухонные окна у меня выходят на огородик, если помнишь, крыльцо из них не увидишь. Так что я не знаю, было ли там тело, когда я вернулась домой, или его принесли позже.
– Было, – вклинился доктор Уоллес. – Незначительное количество крови вытекло на ступени вашего, мисс Чибнелл, крыльца. А значит, рана еще не успела запечься. Соответственно, перетащили тело практически сразу после убийства.
Грейс кивнула, с уважением взглянув на доктора. И вопросительно посмотрела на Дэвида:
– Отпустишь?
Он подписал Грейс повестку для протокола и отпустил в Колледж. Было видно, что сейчас она все равно ничего больше не сможет вспомнить, слишком много мыслей в голове.
Глава вторая
Некоторым старым историям лучше не всплывать
Ноги принесли Грейс не в Колледж Святого Иосифа, где ее уже очень ждали, судя по тридцати пропущенным звонкам и, пожалуй, сотне сообщений, а в кафе с лаконичным названием «Роза». Розой звали хозяйку кафе, ей было девяносто четыре года, и она не видела причин менять название и не вставать самой за стойку, если кто-то из ее «девочек» казался ей недостаточно расторопным.
«Девочкам» было семьдесят и шестьдесят четыре. И именно в этом кафе подавали самый лучший кофе во всей Англии и идеальный чай, с точки зрения Грейс. В качестве комплимента к кофе Роза всегда подавала крошечные, буквально на один зубок, кусочки пряного шафранового лукума. И еще тут всегда было тихо.
– Ты прячешься или просто хочешь выпить кофе? – проницательно спросила Роза, которую ввиду крошечного роста не было видно из-за стойки. Для своего возраста она выглядела просто изумительно. Грейс не раз думала, что если доживет до девяноста с хвостиком, ей хотелось бы выглядеть хоть вполовину так же. Едва заметные морщины придавали Розе обаяния, белоснежные с голубоватым отливом волосы топорщились в короткой стрижке, из-за чего хозяйка кафе напоминала одуванчик. Это впечатление подчеркивалось еще больше любимыми ее цветами – горчично-зеленым и терракотовым. Зеленой была блузка, ретровещица с пышными оборками и крупными перламутровыми пуговицами. Терракотовой – длинная расклешенная юбка по мотивам семидесятых годов, с большим накладным карманом и темно-коричневой отстрочкой.
– Прячусь. Умоляю, не выдавай меня. Мне нужно буквально полчаса тишины на подумать.
Грейс забрала свой кофе, забилась в самый темный угол и уткнулась в вязание. Вязание успокаивает. Неважно, что происходит вокруг, привычное постукивание спиц поможет расслабиться и собраться с мыслями. Это было одним из секретов Грейс. Она любила вязать в кафе, в лесу, даже на побережье моря, добравшись туда. А еще на вокзале. В саду. В парке на скамейке. Таким образом мастер добавляла в свое вязание то, что считала самым красивым. Яркие краски осени, ощущение скорого путешествия и утренний туман, который разгуливал по рельсам, уходящим вдаль. Аромат сада после дождя. Теплый кофейный завиток. Горечь последнего глотка чая. Все это Грейс считала самым лучшим вдохновением. Их город, людей и английскую погоду.
Полчаса на кофе и вязание. Думать только о рукаве и кофе. Ни одной лишней мысли. Ну разве еще о шафрановом лукуме, такого яркого, радостного тепло-желтого цвета.
– Вот теперь можешь сказать, что видела меня, и я еду в Колледж.
– Молодец, Грейс Чибнелл, – похвалила Роза и дала ей с собой крошечную коробочку ревеневых конфет. Традиционного английского лакомства, которое Грейс искренне считала безвкусным, и Роза отлично это знала. Просто ей нравилось поддразнивать мастерицу.
Колледж, старинное здание, не раз перестраивалось в духе тенденций той или иной эпохи. И только веке в восемнадцатом, ближе к концу, эклектика из сочетания готики и барокко заменилась на серьезный, исполненный сдержанного достоинства классицизм. Кое-где еще оставались завитые причудливые пилястры, а на башенках верхнего этажа – вытянутые стрельчатые окна, забранные частым, еще свинцовым, переплетом – отсылка к готическому стилю. Но в целом Колледж производил впечатление монументальной гармоничности.
Часть первого этажа Колледжа нередко использовалась в качестве площадки для проведения всевозможных мероприятий, от выступлений приглашенных поэтов до, собственно, Фестиваля мастеров. Разве что выставка достижений сельского хозяйства проходила обычно на подмостках старого парка. В целом ничего удивительного – тащить в классическое здание Колледжа огромные, в половину человеческого роста, тыквы, краснобокие яблоки, букеты из пшеничных колосьев и всевозможные цветы казалось кощунственным.
В Колледже царила суматоха. Весь состав комитета носился по залу, где уже расставляли свои работы приглашенные мастера и мастерицы и кудахтали, словно стая куриц.
Когда Грейс вошла, ей показалось, что все в зале на нее смотрят.
– Где выставочные материалы? Все идет не так. У нас нет центрального стенда! – Диана, старая подруга Грейс, выстреливала словами, словно хотела оглушить ее, но та уже была готова. Они с Дианой были знакомы еще с начальной школы, так что Грейс знала, чего ожидать.
Рядом с Дианой она всегда чувствовала себя чуть-чуть смешной и, возможно, немного ущербной. Впрочем, себе в этом Грейс признавалась исключительно редко. Диана была потрясающей. Высокая, стройная, с идеальной фигурой и тонкими чертами лица, с длинными светлыми волосами, она предпочитала классический стиль в одежде. Никаких вязаных кофточек и юбочек, никаких легких платьев в оборочку, и уж точно – никаких джинсов. Строгая юбка-карандаш или брюки, блузка с накрахмаленным воротничком, пиджаки. На выход – вечернее платье, бархат или шелковый креп, с приглушенно-матовым блеском. Темно-вишневый, изумрудно-зеленый, черный – никакого розового, будь он хоть в какой моде, никаких пайеток. Сдержанная классика. И при этом Диана была деятельной, умной, внимательной и очень-очень ответственной.
– Попроси всех собраться в чайной. У нас экстренное совещание.
Чайной комнатой называли зал для совещаний, который выделил им Колледж. А чайной она стала после того, как кто-то из фестивальных девушек принес туда два огромных термоса, в которых, повинуясь какой-то невероятной магии, никогда не заканчивались чай и кофе. Грейс готова была поклясться на чем угодно, что она ни разу не видела, чтобы эти бойлеры кем-то наполнялись. Но тем не менее напитки всегда
