Вся наша ложь - Эллен Вон Стейл

Малышка завопила и дернула мать за ухо.

– Вообще-то я… Простите, не обратила внимания.

Ребенок снова кашлянул, прямо ей в рот.

– А ты?

Фармацевт похлопал подростка, стоящего позади нас. Тот оглянулся, все так же покачивая головой в такт музыке. Заметив нас, он снял один наушник.

– Что? Что я сделал?

Фармацевт вздохнул.

– Ничего.

Затем он обернулся к папе:

– Что именно вам сказал этот человек?

Папа с мрачным видом опустил голову и тихо произнес:

– Чертов китаеза.

Фармацевт попятился, точно его отбросило ударной волной, и округлил глаза.

– Ничего такого не было! – возразил мужчина.

Фармацевт провел рукой по волосам и посмотрел на нас с Марлоу, словно только сейчас заметил. Потом выставил ладони вперед, обращаясь к мужчине:

– Сэр, извините, но вам придется уйти.

Мужчина злобно усмехнулся.

– Вы, должно быть, шутите…

– Нет, не шучу. Мы не одобряем подобных выражений.

– Чертов…

– Уходите. Прошу.

Фармацевт расправил плечи и вытянулся в струнку.

У папы не дрогнул ни один мускул. Только его глаза следили за мужчиной, когда тот вскинул руки, еще раз выругался и ушел.

По дороге домой папа твердо взглянул на нас в зеркало.

– Девочки, я не сделал ничего плохого.

Его слова были встречены молчанием.

– Тот человек… изначально был не прав. Мне пришлось так поступить.

Я держала рецепт для Мони на коленях, белая бумага смялась. Марлоу глазела в окно. Когда мы подъехали к светофору, она разорвала зеленую упаковку и отправила в рот розово-голубого червяка.

Глава 21

1998

Три года.

Прошло три года с тех пор, как мы в последний раз ездили в коттедж у озера.

Каждое лето папа сдавал дом в аренду, но они с мамой поговаривали о продаже: мол, какой смысл его держать, если мы все равно там не бываем.

Я догадывалась, что они не хотели травмировать Марлоу и возвращаться в то место, где ее кто-то бросил. Папа – сторонник научного подхода, правил и здравого смысла – решил свозить Марлоу к доктору Сируэлос на обследование.

– Посмотрим, что она скажет. Марлоу перестала наблюдаться с тех пор, как пошла во второй класс. Пусть доктор ее осмотрит, поговорит с ней. Возможно, мы чего-то не замечаем.

– Я и без врача вижу, что с ней все в порядке, – возразила мама, нарезая огурец к ужину.

Папа опустил руку ей на поясницу.

– Знаю, ты скучаешь по озеру, по горному воздуху. Но давай не будем торопиться с выводами, хорошо?

Доктор Сируэлос назвала Марлоу «исключительно смышленой девочкой». Она не видела поводов для беспокойства: ничто не мешает Марлоу проводить время в домике у озера. Спустя три года по-прежнему не наблюдалось никаких признаков восстановления памяти, и вероятность того, что поездка станет провоцирующим фактором, была крайне мала. В довершение ко всему Марлоу демонстрировала явные «способности к адаптации».

Все как по учебнику. Меньшего я от Марлоу и не ожидала.

* * *

Мы собрали вещи в четверг и на следующее утро отправились в Гранд-Маре. По мере приближения к домику дорога петляла все сильнее, и наконец он предстал перед нами, как старый друг, который наконец-то нашел время встретиться. На первый взгляд ничего не изменилось. Вот только его обитатели стали другими, утратили прежние иллюзии под ударами судьбы. В каком-то смысле мы обживались заново, создавали воспоминания с чистого листа.

Не тратя времени даром, Мони занялась кухней и выгрузила из больших холодильников мясо, овощи и контейнеры со специями. Ванночку из-под взбитых сливок, заполненную хлопьями красного перца. Пластиковый стаканчик из-под йогурта с горсткой белого сахара. Благодаря ее предусмотрительности ни один контейнер в нашем доме не пропадал без дела.

Мы с Марлоу тоже времени не теряли и понеслись прямиком к причалу, на ходу стягивая сарафаны через голову. Оставшись в одном купальнике, я первой скользнула в озеро. Каким же наслаждением было окунуться с головой в прохладную воду! Вынырнув, я залюбовалась линией горизонта над безбрежным озером. Страшно представить, сколько времени потребуется, чтобы доплыть до другого берега.

Рядом возникло лицо Марлоу. Мы покачивались на воде, болтая ногами.

Марлоу потрогала языком шатающийся нижний зуб и хихикнула.

– Как думаешь, зубная фея сюда приходит? – спросила она.

Я посмотрела на причал. Родители, обнявшись, наблюдали за нами. Папины руки обвились вокруг маминой талии словно канаты. Возможно, именно этого нам не хватало. Возможно, теперь все станет как раньше.

– Айла?..

Марлоу шевелила руками туда-сюда, наблюдая, как вода выписывает круги между ее пальцами.

– Думаю, зубная фея любит путешествовать, – улыбнулась я и окунула ее в воду.

* * *

В первый вечер Мони приготовила ребрышки в соевом соусе с кунжутным маслом, коричневым сахаром и кусочками груши – для большей мягкости. Она выложила ребрышки на продолговатую тарелку, и папа зажарил их на гриле. Кальби получились нежными и сладкими, с легким послевкусием древесного угля. Глядя на горку костей в центре стола, я невольно почувствовала себя пещерным человеком – и захотела добавки.

– Омма[10], очень вкусно, – похвалил папа, доедая третий кусок.

Марлоу делила со мной мою старую кровать, которая теперь казалась намного меньше. Почти соприкасаясь головами, мы наблюдали через окно за огоньками светлячков над травой, пока наши глаза окончательно не слиплись.

Утром родители взяли нас кататься на каяках. Махнув на прощание рукой, Мони устроилась на террасе в большом красном кресле с кружкой горячего кофе. Стелющаяся над водой дымка дарила восхитительное ощущение оторванности от всего мира. Каяки скользили по водной глади как водомерки, грациозно и бесшумно, оставляя за собой лишь легкую рябь. Мы несколько раз забросили удочки; наконец у мамы клюнуло. Она вытащила пятнистую форель – та билась в ее руке, пытаясь вырваться на свободу.

Сверкнуло лезвие рыбацкого ножа. Покрепче ухватив рукоятку из слоновой кости, мама начала резать леску и случайно задела мясистую часть рыбьей головы. По ладони потекла кровь. Мама уставилась на нее как зачарованная.

Больше в то утро никто ничего не поймал.

Когда мы вернулись на причал, уже вовсю светило солнце, и горячие лучи припекали кожу. Я провела весь день, лежа на надувном круге и лениво шлепая по воде руками. Мони отругала меня за то, что я так долго была на улице. Верхняя часть спины обгорела на солнце. Мони смазала ее соком алоэ и велела мне сидеть в тени, а сама пошла вздремнуть.

Сидя под деревом, мы с Марлоу играли в игру: одна из нас по-паучьи перебирала двумя пальцами по внутренней стороне руки, а другая с закрытыми глазами должна была угадать, когда пальцы доберутся