Все равно мы все сдохнем. Игра Писателя - Анастасия Борзенко
— Завершает? — у Марго все похолодело внутри, — А что, если новую он начнет с Майи и…
— Все! — Портнов не вытерпел и стукнул по столу кулаком, — Все, надоели своими женскими версиями, помолчите, думать мешаете… Алла, и ты перестань меня учить жизни. Хорошо, Алла?
Алла и Марго переглянулись, но им обеим это не нравилось. Портнов ушел в свою версию с головой и не видел очевидного. Так на него не похоже… Он устал за столько лет и желал завершения всей душой, а в его состоянии можно было сделать непростительные ошибки.
Портнов смотрел несколько секунд, как встряхнул руками, — «До встречи честная бессердечность» — вот разгадка!
— Последний труп приведет нас к истории, с которой все начиналось. Алла, Алла, помнишь я решил, что вторая жертва будет без глаз? Ну. После того, как мы провели допрос жениха Юлии Карповой, шлюхи?
Алла вздрогнула и кивнула. Такое не забывается…
Три года назад
Бледный круглолицый мужчина в синем шарфе пил кофе и грустно оглядывал комнату. Он вздрогнул от криков в коридоре, ему обещали найти переводчика, чтобы не пропустить ни одного слова… Он стер слезу. Его прекрасная Джульетта была мертва, они должны были встретится за завтраком и обсудить даты переезда, он уже сказал всем родным и…
— Ты?
В комнату ворвался невысокий мужчина, его лицо было таким неприятным, что Сальво машинально сжал плечи. Он видел в кино игру «хороший полицейский» и «злой полицейский», до этого момента с ним обращались вполне сносно, вежливо и даже кофе предложили. Сейчас мужчина затрясся от неприятного предчувствия, и оно его не обмануло.
Вошедший мужчина обернулся и запер дверь на ключ, чтобы ему не мешали.
— Ты Сальво Морано? Ты Сальво Морано? Ты?
Он рассыпал на столе фотографии и Сальво затрясло еще сильнее, его любимая… Такая бледная и такая искалеченная, что за изверг мог так жестоко с ней поступить!
Он закрыл лицо руками и разрыдался.
— Смотри! Смотри! — кричал мужчина и щетина на его впалых щеках словно иглами впивалась в мозг.
Сальво протёр глаза и посмотрел мужчине в глаза. Он словно обезумел.
— И никакого тебе переводчика, приехал в Россию, будешь говорить по-русски. Понял!? Сальво Морано, ты меня понял?
Сальво судорожно сглотнул, но нашел в себе силы кивнуть, он попытался заговорить, но не узнавал собственный голос — какой-то далекий и глухой. В ушах зазвенело.
— Мне решили переводить, чтобы не путать слова…
— А ты не спеши, чтобы ничего не попутать, — неприятно усмехнулся мужчина, но говорил уже гораздо спокойнее. — Ты так даму свою прекрасную расписал? Сам расписал?
— О чем Вы говорите… — удивился Сальво.
— О чем я, о чем я, об этом! Сонеты Шекспира для твоей прекрасной Джульетты, я прочел всего два, но уже ясно, что ты имеешь отношение к ее смерти!
Итальянца затрясло и прошибло на холодный пот, но не от страха, а от бессильного гнева. Что он себе позволяет?
— Почему Вы себе так позволяете говорить? — прошептал он.
Портнов тяжело задышал:
— Что значит, почему, потому что я так сказал, а если я так сказал, то тебе придется собрать всю свою волю в кулак, чтобы убедить меня в обратном… — он присел на стул и покосился на чашку с кофе.
— С сахаром?
— Нет… — неуверенно ответил Сальво.
— Сойдет, — Портнов залпом выпил остывшую жидкость, его еще трясло от недавнего запоя и это изводило Портнова. Лучше бы с сахаром, но на это нет времени.
Он тяжело вздохнул и положил перед Сальво две фотографии — крупные снимки бедер и предплечий.
— Эти сонеты ты написал на ее коже? — просто спросил он.
Сальво так испуганно вжался головой в плечи и забегал глазами в поисках помощи, что Портнов задумался. Конечно, это не он, все было бы слишком просто, но в стрессе люди часто говорят ценные вещи, о которых в спокойном состоянии просто не помнят.
Так что, встряска ему точно на пользу. И следствию на пользу. Пусть благодарит, что спасает его от длинных нескончаемых допросов. Главное, все выудить на самом первом допросе, тогда еще есть вероятность, что свидетель выдаст все.
За дверью послышались голоса, но никто не решился постучать.
Портнов довольно облизал губы.
— Видишь, Сальво, моя репутация работает на меня, Сальво. Никто не зайдет и не спасет тебя от правосудия, так что, правосудие сейчас — я, говори, что есть. Говори, говори, Сальво!
Сальво протянул трясущуюся руку к первому снимку.
— Шекспир… — неуверенно произнес он.
Портнов кивнул и раскрыл блокнот, чтобы сделать первые записи с допроса. Он застыл, словно чего-то ждал. Сальво смотрел на него с непониманием, Портнов скривил губы и покачал головой.
— Я знаю, что Шекспир, дубина. Дальше.
Сальво тяжело вздохнул. Надо успокоиться, надо просто через все это пройти.
— Я подарил Джульетта книгу, она очень любила читать о любви всякие книжки, но я ей сказал, что Шекспир лучше всех описывал любовь…
— И придумал называть ее Джульетта, Ромео чертов… — закряхтел Портнов.
— Да, и что?
— И ничего. Два сонета я уже прочел там речь о том, что молодость уходить, и что никакая твоя Джульетта не богиня, а самая примитивная шлюха.
Сальво покраснел от бессильного гнева, но аккуратно произнес.
— О спящих можно говорить…
— Об усопших, дубина! — закричал Портнов.
— Я не понимаю, что это такое, — испуганно произнес итальянец, — Я правда, не знаю, что это такое, я не дождался ее к завтраку и пошел к ней домой, а ее соседка сказала, что с утра приходила полиция, и сразу примчал сюда, и…
— Ся.
— Что?…
— Примчался.
— Примчался, — повторил Сальво, — И мне сообщили, что она, что ее… — он закрыл лицо руками.
Портнов уже отошёл от приступа гнева, мужчина и правда искренне скорбел, но он выведет его на чистую воду, если врет, обязательно выведет.
Он аккуратно придвинул к Сальво снимок.
— Еще сонет на спине, читай. Вслух читай, Сальво. Вслух.
Сальво протянул руку и дрожащим голосом прочел:
For shame deny that thou bear'st love to any,
Who for thyself art so unprovident.
Grant, if thou wilt, thou
