Все равно мы все сдохнем. Игра Писателя - Анастасия Борзенко

But that thou none lov'st is most evident;[11]

Портнов одобрительно закивал.

— Алла! — закричал он, — Алла, мне нужна книга!

Поднялся, отпер дверь и протянул руку.

— Где купили? — спросил он.

— Это было у нас в библиотеке, совсем не редкая книга, — пояснила Алла. И добавила: — Слушай, Портнов…

— Потом! — отмахнулся он и снова запер дверь. Вернулся на место и нашел сонет в книге, протянул Сальво.

— Теперь, читай тут.

Сальво устало помотал головой, ему совсем не хотелось здесь быть. Ему не нравились собственные ощущения, словно его подозревают в чем-то очень нехорошем, ни переводчика, ни адвоката. Сальво вспомнил про адвоката и хотел закричать, как смирился.

Этот человек такой непредсказуемый, что неизвестно чем ему эта просьба обернется, еще наденут наручники и отправят в тюрьму. А потом посадят… Такое он тоже не раз видел в кино, когда не могут выйти на след убийцы и вешают дело на первого попавшегося.

Так что, просто придвинул книгу поближе и прочел указанный сонет вслух:

По совести скажи: кого ты любишь?

Ты знаешь, любят многие тебя.

Но так беспечно молодость ты губишь,

Что ясно всем — живешь ты, не любя…[12]

Он совсем не понимал, зачем это все, но мужчина напротив внимательно на него смотрел, пока он читал и делал у себя в блокноте какие-то записи. Портнов закончил записывать и положил на книгу снимок. — А теперь, читай это.

Не сквернословь, Любви позорной отрицая,

Искусство быть для всех — в великой сути,

Бесценным даром многих одаряя,

Не чувствуешь сама под левой грудью…[13].

Портнов не стал ничего записывать, а выжидал, когда Сальво закончит чтение. Потом бросил перед ним снимок и закричал:

— И смотри сюда! Смотри!

Сальво посмотрел на снимок и внутри все похолодело, у его любимой вырвали язык, а вместо левой груди зияло густое бордово черное пятно. Его затошнило и все поплыло перед глазами, через мгновение он почувствовал удары по лицу. Портнов смотрел на него все также безмятежно.

— Сядь на место, мы не закончили. Пока не закончили… Сядь, сядь.

Сальво не мог унять дрожь в руках и ногах, тряслось все, Портнов отметил, что мужчина побелел как мел, но времени приводить его в чувство не было. Они на самом пике. Он положил еще два снимка.

— Дальше читай. Это сонеты с ее ступней.

And dumb presages of my speaking breast,

Who plead for love, and look for recompense,

More than that tongue that more hath more expressed.

О learn to read what silent love hath writ

To hear with eyes belongs to love's fine wit.[14]

— Хорошо, молодец, — похвалил его Портнов и перелистнул книгу. Сальво машинально принялся читать перевод:

Пускай она, безмолвный мой ходатай,

Идет к тебе с признаньем и мольбой

И справедливой требует расплаты.

Прочтешь ли ты слова любви немой?

Услышишь ли глазами голос мой?[15]

Сальво сам протянул руку к снимку, когда закончил читать сонет из книги. Портнов довольно покачал головой, они на верном пути.

И чертов голос из моей больной груди,

Что в поисках возмездия исходит,

Звучит сильнее, чем язык мой от рожденья,

Читай все то, что от Любви он переводит,

Читай глазами, по ума веленью.[16]

— В каждом сонете как будто намек на тебя, понимаешь? — произнес Портнов.

Сальво не слушал его, он думал лишь о том, чтобы все это закончилось.

— А ее глаза… Они целы, что это значит? — вдруг произнес итальянец. Портнова затрясло от облегчения, наконец…

— Да, Сальво, да, с глазами у нее все в порядке. Это направление к новой жертве. А ты молодец, Сальво. Молодец… Уже находишь связь…

— Просто вы сказали про язык и грудь левую и…

— Я хочу, чтобы ты говорил, ты. Говорил!

Сальво затрясся и зубы застучали так сильно, что Портнов тяжело вздохнул. Все, у него истерика…

— Я не понимаю, что это такое, я не знаю какой страшный человек мог совершить подобное. — беспорядочно повторял Сальво.

Портнов выпрямился. Что ж, ему все ясно. Большего он из него уже не вытащит. Но большего ему и не надо. Он поднялся и распахнул дверь, за ней стояла Алла и еще два следователя оперативной группы.

— Мне нужна экспертиза его почерка, но это для протокола, чтобы было веское основание его отпустить. И следующая жертва будет без глаз, — сухо произнес Портнов, обращаясь к Алле.

— Откуда… — Алла не закончила свой вопрос, так страшно выглядело лицо Портнова.

— Он сказал. Но он не убийца, даже итальянец понял это! Просто ищите хоть что-то! Пока могу сказать только, что убийца мужчина небольшого роста и худощавого телосложения, крайне аккуратный, скорее всего, педант, прекрасно образован и знает языки. Пробейте всех клиентов этой Джульетты. Ищем поэтов, переводчиков, в первую очередь.

— А с ним что делать? — спросил молодой следователь.

Портнов остановился и устало обернулся, но потом так громко закричал, что следователь побелел.

— Я кому сейчас сказал, кому сейчас я сказал? С него взять образец письма и оправить домой, пусть никуда не выезжает. И это не он. Как только новая жертва появится, пусть валит на все четыре стороны, пока все по протоколу. Строго по протоколу!

Алла покачала головой, она увидела, как Сальво положил голову на руки и плакал, с Портновым ему не повезло. Но теперь хоть не затаскают по допросам…

— Алла, со мной!

Алла вздохнула и прошла следом в кабинет Портнова. Она с порога спросила:

— Думаешь, снова будет…

— Шлюха? Нет, — Портнов покачал головой.

Он сел в кресло и задумался. Им за последний час было выпито около пяти чашек кофе, так много, что затошнило, но он с облегчением отметил, что алкоголя не хотелось совсем. Мозг с радостью растворился в новом деле.

— Я изучил надписи, Алла, насколько мог, изучил… Он точно социопат, но сам этого не признает… И девушка убита не потому что шлюха, я думаю, он обратил внимание общественности через это убийство на то, как общество заблуждается. Он же изглумил великого Шекспира, понимаешь?

— Или Маршака, — усмехнулась Алла.

— Или Маршака, — Портнов впервые улыбнулся.