Операция спасения - Сергей Иванович Зверев
Посмеявшись хорошей шутке, Янош отдал немцу всю пачку сигарет и выехал за ворота. Было над чем подумать. Как узнать про Светлану, как с ней связаться? Через кого? Доверять очень опасно в таком деле. Сто раз подумаешь, прежде чем с кем-то заводить разговор на эту тему. Вон и шутки у охраны однобокие, и все на одну тему. Рассказав Романчуку о том, что ему удалось узнать, а точнее, совсем ничего не удалось узнать, Янош развел руками. Никто из тех, кому он мог доверять, в этом блоке не содержался и не работал.
Неожиданно на помощь пришла Агнешка. При очередной встрече с Вагнером она капризно изогнула губки и попрекнула немца тем, что он привозит не то, что можно выгодно продать в городе через аптеку.
— Если вам, Карл, некогда этим вопросом заниматься, то я не хочу упускать свою выгоду, — заявила она. — Я сама буду приезжать в ваш медпункт и сама отбирать нужные медикаменты, которые хорошо продаются и по хорошей цене. Вам взамен я буду привозить для видимости всякий перевязочный материал. Дайте мне вашу машину с шофером. Надеюсь, ее никто не станет обыскивать. Вы же хотите получать от реализации медикаментов на десять или даже двадцать процентов больше доходов? Тогда я должна взять сортировку в свои руки.
— О, пани Агнешка, — Вагнер склонился и поцеловал руку женщины, — эти руки умеют делать прибыль, а эта милая головка хорошо соображает, когда видит свою выгоду. Но учтите, милая, я буду вас строго проверять!
В тот же вечер женщина собрала коробку дешевых лекарств, перевязочных средств, несколько флаконов йода. Ничего в ассортименте она менять не собиралась, да и не могла. Это был только повод, но из лагеря она заберет на продажу только то, что раньше отбирал сам Вагнер, то, что он и сам бы отобрал без помощи пани Агнешки. Дорогие лекарства, пользующиеся спросом у населения, лекарства, обладающие наркотическими свойствами.
В назначенное время к дому подъехала машина. Белобрысый ефрейтор Отто Зимен постучал в дверь и, войдя в дом, щелкнул каблуками.
— Что я могу забрать, пани?
— Вот эту коробку, Отто. — Агнешка небрежно указала ухоженным пальчиком на коробку у входа. — Я выйду через две минуты…
Женщина ехала, сидя на заднем сиденье машины, и смотрела по сторонам. Чем ближе к лагерю, тем чаще эсэсовцы вытягивались и вскидывали руку в фашистском приветствии. Здесь машину заместителя коменданта знали хорошо. Знали и боялись. Анна все отчетливее понимала, в какой переплет она попала, что она в руках человека циничного и беспощадного. И чем ближе к воротам лагеря, тем сильнее сжималось сердце женщины. Никто, войдя через эти ворота, никогда уже не возвращается в мир людей. Становилось так страшно, что хотелось кричать и биться в истерике, только не попадать туда, жуткие ледяные когти хватали ее сердце, сжимали горло. И стоило огромных усилий взять себя в руки, убедить себя, что она не просто так едет, она помогает людям бороться с фашизмом, с этой чумой, которая охватила уже почти всю Европу. И только ее Родина, только Советский Союз сражается, противостоит, не сдается фашизму. И помочь советским людям она должна. Ведь, уехав навсегда в Польшу, она порвала связь с домом, а теперь от этого делалось горько. Теперь она могла помочь этим русским, этим людям победить, вырваться и стать в строй с другими солдатами, чтобы сражаться.
Миновав по старой брусчатке, сохранившейся еще с тех пор, когда здесь стояли польские заводы, двое ворот, машина остановилась возле здания из красного кирпича. Как же цинично смотрелся на вывеске здесь знак красного креста! Агнешка вошла. Ее встретила женщина в фашистской форме, встретила вежливо, провела в комнату, где размещался склад, и приказала всем помощницам из числа узников уйти. Анна сразу узнала Светлану среди трех других женщин в серых бесформенных платьях с пояском и таких же косынках. Немка лишь играла в любезность из-за страха перед всемогущим Карлом Вагнером. А может быть, он ей платил из своих негласных доходов, и ей приходилось быть вежливой. Однако в глазах немки сквозило презрение, которое она пыталась скрыть.
— Пусть одна останется помочь, — сквозь зубы процедила Анна, схватив Светлану за руку.
— Как угодно, — бросила немка и ушла, закрыв за собой дверь.
Это было кстати. Агнешка тут же достала из-за пазухи листок бумаги с запиской от родителей Светланы и протянула ей, велев быстро прочитать. Девушки сначала испуганно шарахнулась в сторону, но потом посмотрела на приветливую улыбку незнакомой женщины, прислушалась к ее чистой русской речи и взяла записку. Прочитав первые строки короткой записки, узнав почерки отца и матери, Светлана расплакалась. Слезы текли ручьем по ее лицу, капали с подбородка. Анна смотрела на девушку, покусывая от напряжения губы, и, дождавшись, когда та дочитает до конца, отобрала записку, буквально вырвав ее из пальцев Светланы. И быстро заговорила:
— Светлана, любой ценой, слышишь, любой ценой тебе надо вернуться на птицеферму. Придумай. И тогда родители спасут тебя! Придумай, как это сделать, девочка!
После этих слов Анна с грохотом свалила на пол коробку с медикаментами, отчего содержимое разлетелось по полу. Она открыла дверь и, схватив Светлану за шею, вытолкнула ее в общее помещение. Несколько узниц вскрикнули, отпрянув к стенам. Немка, которая собиралась уходить, повернулась, с недоумением глядя на любовницу своего шефа.
— Заберите эту дуру! Она ничего не умеет и не знает!
Немка зашла в комнату, увидела разбросанные медикаменты и палкой толкнула другую узницу.
— Ты!
Светлана стояла заплаканная, опустив лицо перед надзирательницей. Немка посмотрела на девушку, а потом, грубо выругавшись, с силой, по-мужски, ударила ее в лицо. И этот удар Светлана восприняла чуть ли не как подарок. Она была счастлива, она не чувствовала боли физической, потому что внутри все запело, всколыхнулась надежда. Они там, они помнят, они спасут ее. Папа и мама, и там Игорек с ними. И девушка готова была сейчас на все, чтобы сделать, как просят близкие, чтобы вырваться отсюда. Она не будет торопиться, она все продумает основательно и сделает, как просят родители!
Каких же сил стоило Светлане не посмотреть в глаза или хотя бы вслед этой полячке, которая передала записку, дала надежду. Ведь она готова была броситься этой женщине на шею, расцеловать ее за такой подарок. А у Анны на душе было очень скверно. Она чисто механически собрала
