Муля не нервируй… Книга 7 - А. Фонд

Муля не нервируй… Книга 7

Фонд А.

Глава 1

Дуся аж места себе не находила.

Ну вот как так-то⁈ Муля, её домашний мальчик, и вдруг решил уехать. Да не в какую-то там Югославию, прости господи, а чёрт знает куда, аж в Якутию, не к ночи будь упомянуто! Медвежий угол, куда даже каторжников не ссылали, потому что живые же люди, жалко. И мало того, если бы родители встали плечом к плечу, возмутились и запретили такую дурость, так нет же! Как шепнула Дусе расстроенная Надежда Петровна, это сам Адияков Мулю уговорил туда ехать, гад такой!

А вот Дуся всегда говорила, не надо было за него замуж выходить! Осталась бы с Модестом Фёдоровичем и всё было бы хорошо, как раньше. Так нет же! И сама ушла к этому противному Адиякову, и Модеста Фёдоровича бросила, бедняжку, так что он теперь аж в Югославию решил уехать! Ну, так-то, с одной стороны, и хорошо, что он туда поедет — там же Лизавета Петровна. Вот им как раз сам Бог велел быть вместе, раз Надежда Петровна так поступила с этим Адияковым.

Но, с другой стороны, Модест Фёдорович ведь уедет, и всё — Дуся его больше не увидит. А так не должно быть! Ведь он же главный в семье, так ещё покойный Пётр Яковлевич говорил, царствие ему небесное. А теперь как оно будет? И как же жить дальше без него?

А Муля — мало того, что решил в эту кошмарную Якутию ехать, так ещё и девицу за собой тянет — Валентину эту. Так, ладно бы ещё какую нормальную взял бы — вон Надежда Петровна говорит, Танечка Котикова очень хорошая девочка, из хорошей семьи, стихи пишет и на скрипочке как играет! Так нет же — вот взял эту Валентину, а ведь она — вертихвостка, ещё похлеще Машки будет! Потому что Дуся хорошо помнит, как она с этим Жасминовым убегала. Да, потом оказалось, что это она всё придумала, но осадочек-то остался… И вот зачем Муленьке такая жена? Не нужна она ему такая!

Дуся сердито бросила кусок теста на стол и принялась его раскатывать так, что стол аж ходуном ходил.

И ещё Глашка эта, дура деревенская! Дуся чин по чину, всё как полагается, на базар за сметаной пошла, и новую кофту и юбку надела, что Муленька из Югославии ей привёз. И новые туфли перламутровые с красивыми пряжками. И вот идёт Дуся, как королева по базару, а Глашка ей навстречу и так ехидно говорит, мол, правда ли это, что Мулю на каторгу ссылают? А на перламутровые туфли даже и не посмотрела, клуша.

Ну это ж надо дурой такой быть! — Дуся чуть не сплюнула, но вспомнила про тесто, вовремя опомнилась и заходилась ещё сильнее его раскатывать.

Нет, ну вот уедет Муля сейчас на каторгу эту… тьфу, в Якутию, а Модест Фёдорович — в Югославию. А что Дуся сама тут делать будет?

Неужели на этом жизнь закончена? И даже такие туфли, перламутровые, югославские, всего два раза надеть успела…

Дуся всхлипнула.

Нет! Дуся этого так не оставит! Да! Дуся будет бороться! И вообще, вон бабы за декабристами аж на каторгу пешком шли, а чем Дуся хуже? Ничем не хуже!

Решено!

Надо сегодня же сказать Муле, что Дуся тоже едет в Якутию!

И жилетку тёплую не забыть взять, а то там, говорят, холодно…

Домой я вернулся в прекрасном расположении духа. Всё потихоньку двигалось в нужном направлении, особых каких-то преград пока не было, и даже Тельняшев, который в последнее время себя начал проявлять, и то приутих и даже как-то морально скукожился.

Я прибежал домой, и тут Дуся посмотрела на меня и выдала такое, от чего я знатно обалдел:

— Муля, я еду с тобой в Якутию!

В это время я как раз пил чай. От неожиданности чашка с чаем выпала у меня из рук, с грохотом упала на пол и разбилась, заляпав пол.

— Обалдеть, — только и смог растерянно прокомментировать я.

— Да, Муля! — категорическим, не терпящим возражения, тоном ответила Дуся. — Дело решённое, твоё мнение значения не имеет. Я сказала, что я поеду и я поеду.

— Послушай, Дуся! — воскликнул я. — Зачем тебе в Якутию? Там холодно и далеко.

— Ой, Муля, я всё предусмотрела! — отмахнулась Дуся, — я уже заказала у Кузьминичны пояса нам из собачьей шерсти связать, чтобы поясницу не надуло. Жилетки ещё возьмём. Так что всё нормально будет…

От перспективы ходить с собачьим поясом на пояснице, я совсем оторопел, но всё-таки сделал последнюю попытку отбиться:

— Дуся! Вообще-то, я взял всего два билета! Мы едем с Валентиной!

— Ничего не знаю! — возмутилась Дуся. — Два билета как раз хорошо — мы с тобой поедем, а Валентине ещё учиться надо. Последний год остался.

— Но Дуся…

— Один ты туда не поедешь!

Я аж опешил от такого напора. И вот что делать? Ругаться? Так она меня с пелёнок вырастила, это же всё равно, что с родной матерью ругаться. Неправильно это. Грех великий. Но и оставлять так, как она хочет — ещё более неправильно.

А коварная Дуся развернулась и отправилась в комнату, демонстрируя, что дальше нам не о чем говорить, и что, мол, дело решённое.

Ну ладно. Я и не таких курощал, как Дуся.

Прямо с утра, даже не заходя к себе в кабинет, я заглянул к Лёле:

— Товарищ Иванова, можно тебя на минуточку? — улыбнулся я ей, а все сотрудницы из её отдела чуть шеи не сломали, от любопытства.

— Чего тебе? — недовольно буркнула Лёля, но встала и вышла ко мне в коридор.

— Когда документы на мой садовый участок будут? — без обиняков спросил я.

— А когда я к Петеру уеду? — неприветливо буркнула она.

— На этой неделе я всё организую, — пообещал я, — как раз Йоже Гале вернулся, я его кое-какие документы просил сделать. Для тебя, между прочим. Так что там с участком?

— Я всё сделала, — вздохнула Лёля и с тревогой добавила, — а ты точно не обманешь?

— Лёля! — с упрёком посмотрел на неё я, — никаких письменных гарантий