Операция спасения - Сергей Иванович Зверев
— М-м, Саша, — раздался тихий голос девушки. — Мы где?
— Спи, ночь еще, — прошептал Сашка. — Через реку вброд переезжаем.
Зоя замолчала, а лошади уверенно пошли к воде, вот уже и их ноги забили по воде, в воду ушли колеса по самую ступицу, и тут лошади встали и принялись пить, окуная морды в воду. Канунников понукал их и так и сяк, но лошади хотели пить. Не выдержав, Сашка схватил кнут, который еще ни разу не брал в руки, и стегнул лошадей.
— Но, пошли! Пошли вперед!
Лошади фыркнули и, вспенив воду ногами, потянули телегу к другому берегу. Еще минута — и они вытянули телегу на сухой берег. Что-то вроде накатанной грунтовой дороги виднелось правее, но левее поднимались прямые стройные сосны. Там лес реже, а ехать по дороге лейтенант не хотел. Дорога обычно ведет к людям, а к людям ему было пока нельзя. И, дергая повод и направляя лошадей левее, лейтенант снова начал их подгонять кнутом и голосом. Лошади пошли быстрее, втягивая телегу по склону, усеянному старой сосновой хвоей. И тут послышался громкий возглас на немецком языке, а потом загорелась фара-искатель, и луч света скользнул по берегу, то к телеге, то в сторону — в поисках человека.
Канунников тут же сунул толком не проснувшейся Зое в руки поводья, гаркнул: «Гони!» Хлестнув лошадей кнутом, отчего они рванули телегу и понеслись к лесу, лейтенант буквально скатился с телеги, на лету срывая с ремня автомат. Он упал на песок, перевернулся на спину, и тут же его ослепил луч света. Но немцам нужна была телега, а не одиночная фигура, и луч снова метнулся к лесу. Вскочив, Канунников поднял автомат и дал несколько очередей. Там, чуть выше берега, в зарослях, стояла немецкая машина, наверное, ночевала какая-то группа солдат, а может быть, они даже охраняли переправу. Думать об этом было поздно, и следующей очередью Сашка умудрился разбить фару. Свет погас, но из леса по берегу ударили автоматы. Пули засвистели вокруг, по земле запрыгали фонтанчики. Одна пуля ударилась в камень и с истошным визгом ушла в сторону.
Скользя на осыпи, зарываясь по щиколотку в песок, Канунников бросился вверх по склону, радуясь, что телеги уже не видно. Значит, лошади утащили ее с перепугу подальше в лес. Только бы Зоя продолжала их стегать, только бы она спешила убраться из-под обстрела! Удар в шинель пришелся возле его ноги. Рывок полы одежды заставил похолодеть внутри, но пуля не задела Сашку, лишь прорвала сукно. Отвечать на огонь нельзя, понимал лейтенант. Огонь его выстрелов сразу выдаст немцам его местоположение. На таком расстоянии они изрешетят его.
Добравшись до деревьев, Сашка упал, переводя дух, и собрался было вскочить, чтобы бежать дальше, но тут же понял, что стрельба усилилась, и стреляли теперь не только сзади, со стороны реки, но и справа. Неужели немцы рискнули преследовать их в темноте? Размышлять было некогда, и лейтенант, вскочив, бросился левее, чтобы уходить от немцев лесом вдоль берега. И тут же раздался голос Зои:
— Сюда, Саша, отходи, я прикрою!
Канунников увидел девушку, стоявшую за стволом дерева, держащую поднятым автомат. Он тут же бросился к ней, рывком опустил ствол ее оружия к земле и громко приказал:
— Не стрелять! Уходим! Как ты вообще тут оказалась… Я же велел…
— Я не могла бросить тебя одного, — отвечала Зоя, стараясь бежать рядом, чтобы можно было говорить, но кусты мешали, и она дважды упала.
Сашка остановился, помог подняться девушке и прислушался. Стрельба стала утихать. Только короткие очереди подтверждали, что немцы потеряли незнакомцев и теперь постреливали по разным подозрительным местам. Выстрелы не приближались, и это давало надежду на то, что преследования не будет. По крайней мере до утра. Они шли быстрым шагом молча. Канунников обдумывал создавшуюся ситуацию. Немцы там оказались не случайно, но что они там забыли, сейчас его меньше всего волновало. Надо оторваться, быстро уйти из этого района. Тем более что у немцев могли быть мотоциклы, машина. Лес редкий, сосновый. Тут проехать легко. Значит, надо уходить через густой лес, а для этого придется спуститься в долину.
— Вон наша телега, — обрадованно объявила Зоя, показывая в сторону деревьев.
— Не шуми, — остановил спутницу Сашка, а потом не спеша, чтобы не пугать лошадей, подошел к телеге. — Ну, испугались наши лошадки, — заговорил он мягко и стал поглаживать лошадей по холкам, по шеям.
Телега больше была не нужна, следы они запутали и так прилично. Немцы, если знают о нападении на хутор, про то, что партизаны захватили телеги, будут искать беглецов здесь. А Романчук увел отряд другой дорогой. Возможно, им удалось прорваться без стрельбы. И тут Сашка вспомнил, что Зоя занималась вообще-то пятиборьем, а в этот вид спорта входит и конкур — преодоление препятствий на незнакомой лошади. Там нужно умение управлять животным, быстро наладить с ним контакт. И быстро объяснив, что он придумал, Сашка повесил на шею автомат и принялся резать постромки, чтобы распрячь лошадей. Через десять минут, бросив телегу, переодевшись из немецкой шинели в свое пальто, Сашка взобрался на лошадь. Зоя вскочила на вторую, и они двинулись по ночному лесу быстрой рысью.
…Янош развернул машину, потом не спеша вышел, надевая рукавицы, и принялся открывать задний борт. Узницы в полосатых платьях с тачками и лопатами стали собираться возле машины, чтобы перевезти уголь в котельную. Поляк не торопился, старясь разглядеть среди изможденных лиц Светлану. Но ее снова здесь не было. Выбрав подходящий момент, когда его не могли услышать другие, он спросил про девушку у полячки, которую видел со Светланой несколько раз.
— Там она, — кивнула узница на ограждение из проволоки. — Перевели ее в медпункт.
Соображать надо было быстро. И когда его машину осматривали на выезде с фермы, он предложил закурить знакомому унтер-офицеру.
— Редко стал приезжать, — засмеялся немец, с удовольствием закуривая «офицерскую» сигарету. — Нашел другого покупателя? Тебе здесь стали меньше платить? Жадный вы народ, поляки.
— Что ты, Ганс, — шофер развел руками. — Я готов десять раз в день ездить сюда и возить хоть уголь, хоть дрова. У вас разве, кроме птичника, другие блоки не отапливаются?
— Нет, приятель, тут у тебя не выгорит, — снова засмеялся немец. — Был бы ты
