История и миф - Юрий Викторович Андреев

нас в том, что все три названия обозначают в эпосе один и тот же народ, населяющий Балканскую Грецию и близлежащие острова Эгейского и Ионического морей, т. е. как раз зону распространения микенской цивилизации. Происхождение каждого из этих трех названий остается пока еще предметом споров. Можно предполагать, что ахейцы — это обозначение этническое, племенное, аргивяне — территориальное (Аргос у Гомера может обозначать весь Пелопоннес или даже всю Грецию, не только Арголиду), наконец, данайцы — название правящей династии (потомков Даная), перенесенное на ее подданных, как это нередко бывало в древности и в средние века (греческие мифы о Данае и его дочерях указывают на восточное, не греческое происхождение этой династии).

Дешифровка микенских надписей, главная заслуга которой принадлежит, как известно, Μ. Вентрису (ил. 18, 19), положила конец давним распрям между учеными, из которых одни склонны были думать, что население Греции во II тыс. было по преимуществу не греческим, а пеласгическим или каким-нибудь другим, другие же отстаивали прямо противоположную точку зрения. Буквально за несколько лет перед публикацией первых результатов чтения пилосских табличек, предложенного Вентрисом, в 1949 г. вышла работа известного болгарского лингвиста Георгиева, посвященная в общем той же самой проблеме, в которой черным по белому было написано, что микенские ахейцы греками не были и по-гречески не говорили. Первая же волна грекоязычных племен (дорийцы) появилась на Балканах лишь в XII в. Настоящая эллинизация Греции началась только после крушения микенской цивилизации. Дешифровка Вентриса вскрыла полную беспочвенность гипотезы Георгиева. Все таблички линейного письма Б, независимо от места их происхождения, были написаны на греческом языке, близком позднейшему аркадо-кипрскому или ахейскому диалекту. Объяснить это можно только тем, что уже в XIII, а также, вероятно, и в XV–XIV вв. до н. э. (XV веком датируется, если эта датировка верна, самый ранний и самый большой из всех микенских архивов — архив Кносского дворца) греки уже составляли весьма значительную и, очевидно, господствующую часть населения страны.

Ил. 18. Майкл Вентрис и Рейнольд Хиггинс

Это, конечно, вовсе не исключает того, что повсеместно в микенских государствах продолжали сохраняться и большие массы догреческого — пеласгического или минойского (на Крите) населения, которые также внесли свой вклад в развитие микенской культуры и оказали определенное воздействие на развитие греческого языка.

Не вполне решенным остается пока что другой немаловажный вопрос: когда и откуда греки пришли в Грецию? Не вдаваясь в разбор множества теорий и гипотез, предполагающих различные решения этой проблемы, скажу лишь, что, согласно наиболее принятому в настоящее время взгляду, распространение греческого языка по территории Греции шло поэтапно тремя волнами.

Первая, самая ранняя по времени из этих волн, приходится на рубеж III–II тыс. до н. э. — появление первых грекоязычных племен в Средней Греции и на Пелопоннесе. Почему взята именно эта дата? Да потому, что переход со стадии раннеэлладской (РЭ) культуры на стадию среднеэлладской (СЭ) культуры был достаточно драматичным и сопровождался крупными передвижениями племен, разрушением старых и возведением новых поселений в различных местах. Представляется вполне вероятным, что эти события были каким-то образом связаны с приходом греков. Многие ученые склоняются к той мысли, что эти греки были ионийцами, обосновавшимися в Аттике и в северной части Пелопоннеса, оттуда они были впоследствии вытеснены ахейцами.

Ил. 19. Табличка линейного письма Б

Специальные лингвистические исследования показали, что ионийский диалект древнее всех других греческих диалектов. С этим выводом согласуются рассуждения Геродота и других греческих историков об автохтонности ионийцев, их тесных связях с древнейшим догреческим населением Греции.

Вторую ахейскую волну некоторые ученые связывают с возникновением микенской культуры и относят к XVII–XVI вв. до н. э. Ахейцы пришли в Грецию вслед за ионийцами (как бы вторым эшелоном) и обосновались как на севере (Фессалия, Беотия), так и на юге (Пелопоннес, Крит). Впрочем, историческая реальность этой второй волны нередко оспаривается.

На третьем этапе эллинизации главную роль сыграли племена северо-западной группы, авангардом которой были дорийцы. В течение XII–XI вв. эти племена, задержавшиеся на долгое время на северных границах греческого (микенского) мира, хлынули на юг и заселили большую часть Балканской Греции и островов, частью вытеснив, а частью ассимилировав с собой более раннее ахейско-ионийское или ахейско-эолийское население. Следы этой ассимиляции удалось обнаружить, изучая диалекты Фессалии, Беотии, многих районов Пелопоннеса. Повсюду под дорийскими и северо-западными напластованиями обнаруживаются более ранние ахейские или эолийские формы.

Заключительная фраза 3-й главы...θαλάσση ήόπ πλείω χρώμενοι вводит еще одну важную тему «Археологии» — тему морского могущества и борьбы за море. Фукидид хочет сказать, что с началом Троянской войны греки перешли на новую, высшую ступень развития, и этот переход он непосредственно связывает с мореплаванием. Благодаря ему греки преодолели свою былую άμιξία. Благодаря ему появилась впервые возможность установления гегемонии над всей страной и создания подлинно великой державы.

Глава 4

В следующей (4) главе выясняется, что у греков были предшественники в мореплавании и овладении морской стихией и первым из них был Минос, живший, очевидно, еще до Троянской войны.

ναυτικόν έχτήσατο...

Имеется в виду, несомненно, регулярный, правильно организованный военный флот, способный противостоять суденышкам пиратов и вар-варов-карийцев, что, в понимании Фукидида, одно и то же.

τής νυν Έλληνιχηςθαλάσσπς...

Море, ставшее ныне эллинским, некогда было варварским, так как на островах жили карийцы и другие им подобные племена. Очевидно, варваром (не греком) был в понимании Фукидида и сам Минос, хотя ведет он себя уже вполне по-гречески: 1) борется с пиратством за свободу судоходства; 2) основывает на островах колонии на греческий манер, очевидно, в форме полисов. Поэтому и назван здесь οίχιστής πρώτος των πλείστων: острова были заселены и до Миноса, но правильной (цивилизованной) жизни там не было; 3) очищая море от пиратов, Минос заботится прежде всего о своих доходах, очевидно, торговых, но, вероятно, также и об исправном поступлении дани (фороса) с подвластных ему городов. Во всем этом он выказывает себя достойным предтечей афинского империализма V в. Здесь еще раз проявляется удивительная склонность Фукидида к осовремениванию древних преданий.

Историческое ядро предания о талассократии Миноса. Мы имеем две группы фактов: мифы и археологические данные.

1. Мифы, в которых Минос выступает как жестокий, самовластный деспот, от притеснений которого страдают окрестные народы, а в некоторых случаях и его собственные подданные — критяне. В этих мифах царь Крита предпринимает карательные экспедиции против неугодивших ему в чем-либо племен (походы в Афины, Мегары, на Сицилию), захватывает заложников и подвергает их жестокой казни. Мифы эти в основном афинского происхождения