Мама, держи меня за капюшон! - Людмила Лаврова
Женщина, которая кинулась к Лиле в коридоре, показалась смутно знакомой.
– Ты? Лилька…
Марина замерла в двух шагах от подруги, не решаясь подойти ближе.
– Марина! – Лиля шагнула навстречу и обняла подругу. – Ты как здесь?
– Сын. Боря Платонов.
– Вон оно что! – Лиля понимающе кивнула. – Я буду оперировать.
– Лиль…
– Не волнуйся! Случай сложный, но мы и не такие операции проводили.
– Ты обещаешь, что все будет хорошо?
– Марин, у нас так не делают. Плохая примета – обещать что-то. Я постараюсь и сделаю все возможное. А если нужно будет – и невозможное. Жди. Правда, это долго. Как закончим, я выйду к тебе.
– Я буду ждать…
Операция прошла успешно, и уставшая Лиля прислонилась к стене рядом с Мариной, которая задремала, сидя на неудобном стуле.
– Мариш! – Лиля тронула за плечо подругу. – Марина!
– А? – Марина вскочила и тут же пришла в себя. – Лиля! Что?
– Все хорошо! Что ты так испуганно? Операция прошла успешно. Теперь ждем.
– Чего?
– Как организм справится. Боря у тебя мальчик сильный.
– Сильный… – Марина опустилась на стул и заплакала.
– Ты как всегда! Когда все хорошо – пореветь надо. Ну-ка вставай! Пойдем кофе выпьем. И поедим чего-нибудь. Мне еще несколько часов тут куковать, а я с ног валюсь.
– А… Я не могу? – Марина оглянулась на двери реанимации.
– Нет. Пока не надо. В себя придет, и тебя пустят ненадолго. Только без соплей, поняла? Ему волноваться нельзя.
– Я понимаю, – Марина кивнула.
Они сидели в кафетерии, и Марина смотрела, как ест Лиля.
– Ты всегда была обжорой!
– Я бы на тебя посмотрела! Почти сутки ни росинки во рту. Два сложных ребенка, три операции. Так что – имею право.
– На здоровье! А ты изменилась…
– Сильно?
– Очень. Я ведь тебя не сразу узнала. Как ты?
– Хорошо! Я тебя тоже не сразу узнала. Косы… Маринка, у тебя же были такие красивые косы…
– Не до них теперь. Да и тяжело. Так, как у тебя дела?
– Про работу мою ты все уже поняла. С семьей позже познакомлю. Ты где остановилась?
Марина теребила в руках салфетку, не поднимая глаз на Лилю. Пропустив мимо ушей последний вопрос подруги, она спросила:
– Ты замужем?
– Да. У меня совершенно бесподобный муж. Артура помнишь?
– Прости, нет. А вот Сашу…
– Марин, Саша в прошлом. Я его тоже помню, но только как светлое пятно в своей ранней молодости.
– Лилька… Прости меня…
– За что еще? – Лиля подвинула к себе чашку с кофе и подняла глаза на подругу.
– Это ведь я виновата в том, что вы с Сашей расстались.
– Очень интересная новость. А подробнее? – Лиля сдерживала себя, хотя внутри что-то дернуло и заныло.
– Я у тебя из ящика письма доставала, которые Саша тебе писал. Доставала и читала. И страшно, невозможно тебе завидовала. Не могла понять, как мог он выбрать тебя, а не…
– А не тебя? – Лиля с усмешкой посмотрела на подругу. – Я и сама не знаю. Понимала, конечно, что до тебя мне как до Луны.
– Это я ему написала… – Марина опустила голову еще ниже. – Написала, что у тебя новый парень, что ты за него замуж выходишь.
Марина замолчала. Лиля медленно мешала ложечкой в чашке и думала.
– Прости меня, Лиль! Ты очень хороший человек, а я вот… Ты моего сына спасла, а я…
– Давай-ка ты успокоишься, а? – Лиля встала и принесла Марине стакан воды. – Пей! Истеричка! Всегда такой была. Если мир вокруг тебя не вертится, то скоро рухнет. Марина, а тебе в голову не пришло, что я могу тебе быть благодарной?
– За что? – Марина вскинула глаза на Лилю.
– За то, что ты мне услугу оказала. Ведь, сама подумай, он так легко поверил тебе и сразу отказался от меня. Я ездила тогда к нему, ты знала?
– Нет.
– Он даже не вышел, не поговорил со мной. Какая же это любовь? Так, детские потешки. И не вмешайся ты тогда, как знать, каким образом сложилась бы моя жизнь? Не было бы рядом сейчас со мной Артура, не было бы моих детей. У меня ведь двое, Марин. Сын и дочка. И я ни о чем, слышишь? Ни о чем не жалею. Не было бы истории с Сашей, я так никогда и не поняла бы, что такое любовь.
– А что это такое? – Марина с интересом смотрела на Лилю.
– А это когда ты дышишь и понимаешь, что твое дыхание важно не только для тебя, но и для того, кто тебя любит. А ты так же ловишь его дыхание. Потому, что оно у вас общее. Не будет одного – как дышать другому?
– Сама придумала?
– Муж. Он вообще у меня романтик. Я не всегда объяснить могу, что чувствую, а у него получается и за себя, и за меня.
– Хороший, наверное, человек.
– Очень! – Лиля глянула на часы и поднялась. – Пойдем.
– Куда?
– К сыну. Пора. Помнишь, о чем я тебе говорила?
Марина кивнула, почти бегом кинувшись к выходу из кафетерия.
– Успокойся! – Лиля нажала кнопку лифта, глядя на побледневшую Марину.
У палаты, поправив на подруге халат, Лиля внимательно глянула на нее и легонько подтолкнула:
– Иди!
Люди добрые
– Света, прекрати этот концерт! Кому и что ты пытаешься доказать?! Мне это надоело! Да я…
– Что?! Что ты сделаешь? Выгонишь меня? Ну давай! Попробуй! Ты мне никто!
– Я та, кто тебя кормит! – Татьяна понимала, что говорит и делает что-то не то, но остановиться уже не могла.
– Я уйду! Поняла? Хотя нет! Почему это я уходить должна? Ты убирайся! Это мой дом!
– По документам – нет. Твой папа оказался умнее. Света, угомонись уже! – Татьяна устало махнула рукой, призывая падчерицу к порядку.
– Я Лана! Не Света! Сколько раз тебе говорить?
– Да хоть папа Римский! Как же ты меня достала! Сколько можно? Что я тебе плохого сделала? Что ты все время скандалы устраиваешь?
– А что хорошего? Мне от тебя ни холодно, ни жарко! Ты мне не мать! И нечего из себя добренькую изображать! Я знаю, как на самом деле ты ко мне относишься!
– И как же? – Таня вдруг успокоилась.
Господи, что это она? Завелась, словно отцовский старенький «жигуль». С пол-оборота.
Падчерицей Света Татьяне была лишь по документам. Эту девочку Татьяна давно уже считала своей дочерью, так как воспитывала ее с двухлетнего возраста. Именно тогда муж Тани, получив какое-то странное смс среди ночи, собрался вдруг, ничего не объясняя, и уехал.
