Моя мать прокляла мое имя - Анамели Сальгадо Рейес
– Не двигайся! – приказывает Ольвидо, опускаясь рядом с ней на колени. – Ты поранилась.
Фелиситас поднимает измазанное грязью и кровью лицо ровно настолько, чтобы продемонстрировать бабушке свое раздражение.
– Да неужели?
– Мама уже в пути. Как думаешь, ты сможешь добраться до дерева?
Фелиситас крутит головой, пытаясь разглядеть дерево, от которого отошла несколько минут назад.
– Разве не опасно прятаться под деревьями во время урагана?
Ольвидо кивает:
– Да, ты права.
– Что значит – мама уже в пути?
– Я дам ей знать, что ты здесь.
– Дашь ей знать? То есть она еще не знает? – переспрашивает Фелиситас, не подчиняясь бабушкину приказу и подползая к ближайшему кусту. – Значит, она за мной не едет?
– Едет. Оставайся здесь. Я найду ее.
– Да куда я могу деться? – кричит Фелиситас, но Ольвидо уже ее не слышит.
Глава 59
Ангустиас
Ангустиас входит в дом Ольвидо, расстегивает молнию и бросает промокшую куртку на пол, стремясь побыстрее избавиться от холодной и противно липнущей одежды.
– Фелиситас, ты закончила собираться? – кричит она и видит на полу свою записку, которую оставила утром. – Фелиситас? Планы изменились. Мы не уедем, пока не закончится этот ужас. Фелиситас? – Никто не отвечает. – Фелиситас? – Тихо и пусто в гостиной, на кухне, в ее комнате. – Фелиситас?
Ангустиас с силой поворачивает ручку двери в материнскую спальню, полагая, что она заперта. Дверь легко открывается, и Ангустиас едва не падает.
– Фелиситас?
Здесь тоже тихо и пусто. И в ванной.
Дыхание Ангустиас учащается. Она заглядывает под кровать, потом в шкаф и чувствует, как бешено колотится сердце.
– Фелиситас, это не смешно! – кричит она, не в силах замаскировать свой страх гневом. На заднем дворе никого. На участке перед домом тоже.
Она звонит Самаре. Звонит родителям Эстелы. Звонит Эмилио, хотя он явно не может знать, где Фелиситас, они же только что расстались. Зачем она вообще поехала в библиотеку? Ей так необходимо было попрощаться?
Внезапно стекло кухонного окна разлетается вдребезги, и Ангустиас пронзительно визжит. Камень отскакивает от стола и падает на пол, правда, стука почти не слышно из-за завывания ветра. Ангустиас подбегает к окну, но не видит ничего, кроме стены дождя.
– Фелиситас?
Тут распахивается входная дверь, впуская потоки воды и грязную листву. Ангустиас бросается ее закрывать. Ветер вступает с ней в схватку, но первый раунд Ангустиас выигрывает. Она закрывает дверь и запирает ее на замок. Щелк. Дверь отпирается и распахивается снова. Ангустиас закрывает ее и запирает на замок. Дверь отпирается. Она запирает ее. Дверь отпирается. Она снова запирает.
Наблюдая за тем, как поворачивается замок, Ангустиас начинает понимать, чего она так боялась с тех пор, как услышала мелодию México lindo y querido, внезапно заигравшую в гостиной ее матери.
– ¿Mamá? – всхлипывает она, сползая на пол и прислоняясь спиной к стене.
Из гостиной вылетает фотография в рамке. Сначала Ангустиас слышит звон разбитого стекла. Она подползает к фотографии и поднимает разбитую рамку. На нее смотрит ее собственное несчастное лицо. Позади нее, пятилетней выпускницы детского сада, стоит Ольвидо и гордо улыбается.
Ангустиас не может сдержать слез, но у нее нет времени предаваться печали и смятению.
– Ты знаешь, где Фелиситас? – кричит она в пустоту дома.
Дверь распахивается. Ангустиас охает и мгновенно прикрывает рот рукой.
– Она не в доме? Где? Где она?
Вместо ответа – отчетливое звучание труб. К трубам присоединяются гитары и скрипки. Ангустиас вбегает в гостиную и приседает перед проигрывателем. «Черт!» – кричит она. Еще одна песня? Неужели нельзя придумать способ попроще? На проигрывателе нет перемотки, чтобы пропустить вступление. «Давай быстрее, – рявкает она на старый аппарат, нетерпеливо колотя кулаком по полу. – Ты не можешь просто показать?»
Наконец вступает звучный голос Висенте Фернандеса. «Crucé el río Grande nadando»[124], – поет мариачи.
Ангустиас вскакивает и выбегает из дома.
– Ангустиас! – кричит со своего крыльца Самара. Усиливающийся ветер нещадно трепет ее волосы, они запутываются в темно-синем облаке с мандариновыми прожилками, ноги скользят по мокрому полу, и Альберто хватает жену за руку. – Ты нашла Фелиситас?
Дождь так барабанит по крыше машины, что Ангустиас ничего не слышит. Но это не имеет значения. У нее нет времени успокаивать соседей и что-то им объяснять. Ее собственная полуночно-синяя тревога – вот что сейчас главное.
Глава 60
Ангустиас
Ангустиас Оливарес не помнит свой первый ураган. Она была слишком мала, чтобы сохранить какие-то воспоминания, но второй ураган она вспоминает с теплотой. Ольвидо давала ей одно поручение за другим: «Помоги мне перетащить мешки с песком. Помоги заклеить окна скотчем. Наполни эти кувшины водой. Ты проверила фонарики? Ты отключила все, кроме холодильника?» Ангустиас чувствовала себя взрослой, а вовсе не обузой, которую мать должна уберегать от неприятностей и даже от гибели. На большом корабле Оливарес ее повысили до помощника капитана.
Став капитаном своего корабля, Ангустиас приветствовала стремление Фелиситас нести за что-то ответственность, ее попытки быть независимой. Иногда Фелиситас чересчур увлекалась и беспокоилась по пустякам, но Ангустиас успокаивала ее и уверяла, что все будет хорошо. Она все еще пыталась найти баланс между тем, чтобы поощрять Фелиситас думать самостоятельно, но при этом убедить ее поменьше переживать. Ангустиас осознаёт, что, скорее всего, ей придется искать этот баланс всю оставшуюся жизнь, потому что сколько бы ее дочь ни убеждала себя, что может выжить в одиночку, она никогда не перестанет нуждаться в матери. Хорошо бы, чтобы это было не так, но это так. Уж ей ли не знать. Ее мать умерла, но она все еще зависит от нее.
– ¿Mamá, sigues aquí?[125] – кричит Ангустиас, сидя в машине. Включается радио, оглушая ее песней в стиле кантри. Станции быстро переключаются. Голоса и мелодии сливаются в одну. Затем появляются помехи.
Ангустиас отпускает руку, чтобы убавить громкость. Другая рука еще крепче держится за руль. Кожа на костяшках пальцев такая тонкая, что почти просвечивает.
– Если ответ «да», увеличивай громкость, – просит Ангустиас по-испански. – Если ответ «нет», то убавляй. Хорошо?
Звук радио увеличивается.
– Я еду в правильном направлении?
Звук увеличивается.
– Это там, где проходили твои похороны?
Звук уменьшается.
– Где-то рядом?
Звук увеличивается.
– Насколько близко? Подожди, так ты не сможешь ответить. Ближе чем в полумиле?
Звук увеличивается.
– Поняла. Спасибо тебе. Спасибо.
Ангустиас склоняется над
