Моя мать прокляла мое имя - Анамели Сальгадо Рейес
– Все решено, Фелиситас.
– Ненавижу тебя!
Фелиситас убегает в бабушкину спальню и запирается там. Она не видит, как мама плачет, пытаясь заснуть в гостиной, как бабушка гладит ее по волосам, пытаясь унять приглушенные рыдания. Все, что она видит, – это потолок, слабо освещенный лунным светом, проникающим сквозь занавески, и размытые слезами очертания вентилятора.
В ту ночь Фелиситас плачет восемь часов подряд, затопляя бабушкину спальню солью и печалью[118]. Когда она наконец засыпает, ей снится, что она потерялась в море.
Вдалеке она видит два островка суши. Между ними устье реки. Его очертания напоминают ухмылку Чеширского кота. Пугающее зрелище, и Фелиситас оно совсем не нравится. Оно смеется над ее беспомощностью. Его дыхание отталкивает ее все дальше, пока река не становится всего лишь отпечатком воспоминания.
Фелиситас некого позвать на помощь, и она обращается к Богу. К моменту ее пробуждения море испаряется, но во рту остается соленый привкус.
Глава 54
Фелиситас
Фелиситас Оливарес всегда мечтала о необычных способностях и никак не ожидала, что так напугается, когда они все-таки появятся. Просто увидеть в углу комнаты мистера Келли, покрытого грязью и листьями, она тоже никак не ожидала.
– Простите, – произнес он. – Должно быть, я ошибся домом. Грязь мешает мне как следует видеть, но я никак не могу ее отчистить.
Фелиситас издала пронзительный вопль. Мистер Келли фыркнул:
– Вообще-то незачем быть такой грубой.
К тому моменту, как Ангустиас вбежала в спальню, с зубной щеткой во рту, мистер Келли уже исчез.
– Что случилось? – встревоженно спросила Ангустиас, наклоняясь к Фелиситас. – Что не так?
– Привидение, – задыхаясь, выдавила Фелиситас. – Я видела привидение мистера Келли.
Ангустиас на неделю запретила ей смотреть телевизор.
Три месяца спустя Фелиситас встретила призрака мистера Кэмпбелла. Эту встречу она восприняла гораздо спокойнее – прежде всего потому, что не знала о смерти мистера Кэмпбелла, пока он сам ей не рассказал. После того как Ангустиас не поверила, что она видит привидения, Фелиситас начала думать, что ее встреча с мистером Келли произошла во сне. А значит, легкую прозрачность мистера Кэмпбелла следовало объяснить обманом зрения или слепящим солнечным светом. Но тут мистер Кэмпбелл поймал на себе ее взгляд и поспешил к ней, пританцовывая.
– Ты меня видишь? – просиял он.
– Да, – ответила она. – А вы меня видите?
Когда мистер Кэмпбелл рассмеялся и победоносно поднял кулаки, она спросила, почему у них такое удивительное зрение. Он дал этому религиозное объяснение, и Фелиситас показалось странным, что он так радуется, даже зная, что мертв. Она решила, что ей нравится мистер Кэмпбелл, потому что ей нравится все странное. Жаль, что он умер. Они могли бы стать друзьями.
– Ну, я вовсе не рад тому, что мертв, – признался мистер Кэмпбелл. – Но я болел какое-то время, и это было не очень-то приятно. А сейчас я не чувствую никакой боли! И я потрясен тем, что ты можешь меня видеть. Какая удивительная способность. Мне посчастливилось увидеть чудо, перед тем как я отправлюсь к Богу.
– Вы думаете, моя способность – это чудо? – спросила Фелиситас.
– Конечно! Я никогда не встречал никого, кто мог бы то, что можешь ты.
– Но почему это чудо досталось мне? Почему я могу вас видеть? Вы, наверное, хотите, чтобы вас видел ваш сын, правда?
– Нет, – рассмеялся мистер Кэмпбелл. – Мой сын трусишка, а ты храбрая девочка. Возможно, только по-настоящему храбрые люди способны видеть духов.
Вдохновленная своей новообретенной храбростью, за ужином Фелиситас рассказала об этой встрече маме.
– Фелиситас, нехорошо шутить о мертвых, – отчитала ее Ангустиас. – Бедный мистер Кэмпбелл. Он был таким хорошим.
– Не был, а есть, – поправила ее Фелиситас.
– Ну все, хватит!
Когда Фелиситас столкнулась с духом миссис Рид, она не смогла удержаться и снова все рассказала маме. Ей больше не с кем было об этом поговорить, а в голове роилось столько мыслей, что их просто необходимо было выплеснуть. Ее мозг гудел, как пчелиный улей. «Это странно. Ненормально. Неправильно», – пели пчелы. Фелиситас нравилось наблюдать за привидениями по телевизору, но не в своей спальне. В реальной жизни девочки, видящие привидения, не отправлялись в опасные, но увлекательные приключения. Их запирали в больнице или травили в школе.
– Я сегодня снова видела привидение, – прошептала Фелиситас посреди ночи.
– Просто отпугни его, – пробормотала Ангустиас, не в силах открыть глаза. – Бу-у.
– Но я их не боюсь, – пожала плечами Фелиситас. – А должна?
Ангустиас не ответила.
Фелиситас собралась было разбудить маму и заставить ее все выслушать, но представила, как Ангустиас отреагирует. Если попытаться ее убедить, что это правда, и предоставить какое-то доказательство, мама либо поверит, либо не поверит. Если поверит, то станет бояться, причем либо ее, либо за нее. Фелиситас понимала, что помочь ей разобраться в ее способностях мама не сможет. Она-то не видит привидений.
Мысль, что мама будет ее бояться, Фелиситас не понравилась. Ей не хотелось, чтобы единственный человек, который ее любит, начал ее избегать. Не по душе ей пришлась и мысль, что мама будет бояться за нее. Вообще-то ее мама тревожилась лишь в самых ужасных ситуациях. Причем спасалась она от них бегством. Если Фелиситас попадет в эту категорию и мама убежит от нее, с кем тогда останется Фелиситас?
Если же Ангустиас ей не поверит, она либо забеспокоится, что, как рассудила Фелиситас, плохо закончится, либо ей будет все равно. А вот это худший вариант. Фелиситас слышала о матерях, которым нет дела до своих детей. Страшные дяди и тети в костюмах стучались в их двери и забирали у них сыновей и дочерей. Фелиситас не хотела, чтобы Ангустиас стала одной из таких мам, и уж точно не хотела, чтобы ее у мамы забрали. Фелиситас не смогла придумать никаких других вариантов развития событий, если она хоть что-нибудь скажет, поэтому решила вообще ничего не говорить. Мистер Кэмпбелл ошибся. Ее способность вовсе не чудо. Это настоящее проклятие.
С тех пор Фелиситас так и жила – оценивая возможные последствия и помалкивая. Ангустиас не должна знать о ее мыслях и чувствах. Но теперь у Фелиситас есть Эстела, есть Густаво и даже Ольвидо. Правда, бабушка остается недоступной, несмотря на то, как сильно она изменилась. Их разговоры – улица с односторонним движением, и пока оно не станет двусторонним, Фелиситас не почувствует себя в безопасности, чтобы задать те самые вопросы, которые так ее волнуют.
