У смерти твоё имя - Диана Аркадная
– Тогда что произошло на самом деле?
– А ты как думаешь? Он пробил мне голову и переломал обе ноги железным прутом. Между прочим, обещал повторить, если вздумаю сбежать отсюда еще раз. – Все внутри Сабины леденеет от слов юноши и того, как буднично он их произносит. – Когда я пришел в себя в больнице, отец принялся уверять меня и других, что мне все привиделось, что я эмоционально нестабилен и мне требуется присмотр. В какой-то момент он был так убедителен, что я почти поверил в его слова. Начал сомневаться, не играют ли моя память и воображение со мной злую шутку, превращая заботливого родителя в чудовище. Отец нанял мне сиделку – думаю, больше для того, чтобы было кому следить за мной, когда он отлучается в город и мастерскую, нежели из заботы о моем здоровье. Хотя кто его знает… Иногда мне кажется, что я ему действительно небезразличен, иначе почему все еще остаюсь в живых? – Голос Тимура на мгновение падает почти до шепота, будто сказанное предназначалось только ему самому. – Сиделка по его поручению стала колоть мне что-то, от чего я чувствовал себя как овощ. Довольно скоро она принялась заигрывать с отцом, всячески пыталась ему понравиться. Это ее и сгубило. Мне кажется, это у него что-то вроде триггера – когда женщина первой оказывает знаки внимания. Ее сменила другая, эта была в возрасте и неуместного интереса к отцу не проявляла.
Юноша делает паузу. Он выглядит совершенно разбитым, и девушка чувствует укол странного, томительного чувства.
– Что случилось с ней? – едва слышно спрашивает она, повторяя его позу и обхватывая колени руками.
Тимур набирает полную грудь воздуха и делает длинный выдох, прежде чем ответить.
– Моя вина. К тому моменту я немного отошел от вколотой дряни и начал соображать. Попытался привлечь ее на свою сторону, рассказал о происходящем. Но она не поверила и сдала меня отцу, а после исчезла, как и предыдущая. Думаю, он не захотел рисковать. Меня снова заперли здесь на несколько недель. – Он гладит раскрытой ладонью деревянный настил рядом с собой. – Было паршиво. С третьей сиделкой я уже осторожничал и действовал по-другому. Мне нужно было получить возможность выбираться из поместья – к тому моменту мое здоровье почти восстановилось, но я не подавал виду. Мне удалось… расположить новую работницу к себе.
Что-то в его тоне наводит Сабину на мысль, что речь шла не просто о хорошем отношении.
– Ты ее соблазнил? – осторожно высказывает она свою догадку.
Парень пожимает плечами, но как-то так, что девушка понимает: она права.
– Однажды отец сказал, что она уволилась. Вот так, на ровном месте.
Он замолкает, затем поворачивает голову и смотрит на нее в упор. Глаза его вбирают в себя каждую деталь ее позы, взгляда, выражения лица, складывают друг с другом как лоскуты ткани, пытаясь увидеть цельное полотно. Сабина, как и прежде, ощущает это проникающее внимание всем существом и не знает, хочется ли ей бежать от него или идти навстречу.
– Ты ведь мне не веришь? – Ему не стоит и капли усилия, чтобы разгадать ее, как детскую головоломку.
Девушка отвечает не менее пристальным взглядом.
– Чиркен рассказывал, что ты можешь быть настойчивым в попытках получить то, чего хочешь.
Тимур стискивает зубы, пытаясь справиться то ли с досадой, то ли с раздражением, но затем решает зайти с другой стороны.
– Ты знаешь, что отец навещал твою мать?
Дыхание Сабины на мгновение останавливается. За чередой последних событий она совсем позабыла об этом. Значит, Гавришкин не ошибся и к ее матери приходил действительно Чиркен.
– Знаю, – настороженно признается девушка.
– Даже так… А для чего он к ней ездил, тоже знаешь?
Ей не терпится узнать, что известно юноше о том визите, но она не торопится открыто показывать свой интерес и вместо ответа неопределенно поводит головой.
– Я сразу заподозрил, когда увидел тебя в больнице после пробуждения. Слишком явное сходство. – Смысл слов Тимура вновь ускользает от Сабины, пробуждая нетерпение. – Спроси отца, сейчас он ответит тебе. Только не спеши принимать на веру все его слова. Лучше подумай обо всем, что с тобой происходило, очень внимательно, и ты поймешь, что он просто дурил тебе голову все это время.
Юноша отворачивается, давая понять, что их разговор окончен.
Сабина покидает его в смешанных чувствах. Она не знает, во что верить, и, помня предостережение Чиркена, прокручивает в памяти их с Тимуром диалог снова и снова, пытаясь найти несоответствия в рассказе, какой-то жест, микровыражение лица, которые дали бы ей подтверждение того, что подопечный лжет. Так чем же это было? Исповедью узника своего отца или хитростью изощренного убийцы?
В дом она возвращается через главный вход – двери оказываются незапертыми. Не желая подниматься на второй этаж, девушка, сама не понимая зачем, отправляется в спальню Тимура. Она проводила здесь столько вечеров, что пребывание в комнате давно стало восприниматься как часть своеобразного ритуала, без которого ей было сложно заснуть.
Постельное белье холодит кожу, когда Сабина опускается на мягкую кровать, пахнущую тем самым едва слышным, но приятным ароматом, который она порой чувствовала от подопечного. Нож девушка складывает под подушку, продолжая удерживать его одной рукой. Так она и засыпает, и впервые за прошедшую неделю кошмары не приходят к ней.
* * *
Следующие дни Сабина еще больше погружена в размышления, она становится рассеянной, что, конечно же, подмечает Чиркен.
Он сам вызывает ее на разговор, когда после работы над картиной они остаются в охотничьем домике, расположившись в мягких уютных креслах возле высокой печи. Девушке мужчина заваривает крепкий чай, а себе наливает бренди.
– Тебя что-то беспокоит? – Подбросив несколько поленьев в пылающий очаг, он принимается ворошить тлеющие угли металлической кочергой, не глядя на Сабину. От печи идет странный запах, но девушка не может соотнести его с чем-то, знакомым ей. – Ты ведь виделась с Тимуром. Он сказал что-то, что тебя расстроило?
Спину девушки обдает неприятным холодом. Она понимает, что не сделала ничего, за что могла бы испытывать неудобство перед Чиркеном, но ее все равно охватывает тревога.
– Все в
