Моя новая сестра - Клэр Дуглас

Я молчу, рассеянно вертя в руках фотографию.

– Дай мне взглянуть на твой компьютер. Я хочу сам увидеть это сообщение и фотографию.

Он протискивается мимо меня и идет в мою комнату. Я следую за ним.

– Их уже удалили, – сообщаю я, когда он берет с кровати мой ноутбук.

– Конечно, удалили. – Он язвительно смеется и кидает ноутбук так, что тот мягко приземляется на матрас. – Потому что их там никогда и не было, правда, Аби?

Его слова – словно пощечина.

– Они были, – настаиваю я. – Я не лгу.

Бен опускается на мою кровать и хватается за голову.

– Я уже не знаю, кому верить, – бормочет он и смотрит на меня покрасневшими глазами. – Я только что поссорился с Беатрисой. Она считает, что у тебя какое-то психическое расстройство. Она полагает, что ты путаешь реальность с фантазиями, что у тебя раздвоение личности, что ты иногда воображаешь себя Люси и делаешь такие вот странные вещи. А я заступался за тебя.

Я замираю от его слов, холодея всем телом. Ноги подкашиваются, и я оседаю на пол.

– Ты думаешь, у меня какое-то расстройство личности?

Он качает головой.

– Я не говорю, что верю в это. Но Беатриса точно верит.

Я думаю о паранойе, о чувстве вины выжившего, о посттравматическом стрессовом расстройстве, обо всем том, что мне диагностировали после смерти Люси. Может ли Беатриса оказаться права? Я думаю о цветах, отправленных мне от имени Люси, о флористке, давшей описание девушки, которая заказала их.

– Это несправедливо со стороны Беатрисы, – бросаю я. – Цветочница описала меня, но это может быть и ее описание, понимаешь?

Это обвинение повисает в воздухе между нами как нечто плохое, зловонное, точно запах рвоты.

Я думаю о том, что случилось на странице «Фейсбука», – ведь только у меня есть пароль к учетной записи Люси. Если только ее аккаунт не был взломан, никто другой не мог бы написать такое на ее стене. Особенно Кэсс. Даже фотография, которую я все еще держу в руках, ничего не значит. Итак, Кэсс увлечена Беатрисой. Между ними что-то могло быть, а может, ничего и не было. Кэсс могла немного ревновать, когда я переехала сюда, но я состою в отношениях с Беном. Она это знает. Я не представляю угрозы для нее. Так зачем ей это делать?

Остается его сестра, его близнец…

– Это делает со мной Беатриса, – настаиваю я, приподнимаясь на колени. Бен опускает голову на руки и стонет. – Разве ты не видишь, Бен? Разве ты не видишь, до чего она дошла? – Я слышу отчаяние в своем голосе, но Бен лишь мотает головой. – Почему ты мне не веришь? Почему ты всегда считаешь ее правой?

– Ну вот, опять, – бормочет он почти беззвучно. Он поднимает голову, и я замечаю, какой у него измученный вид.

– «Ну вот, опять»? – передразниваю я, вставая и чувствуя, как заходится сердце. – Ты так думаешь? Что я все время ною и ною…

Он тоже встает, так что мы оказываемся лицом друг к другу. Его руки стиснуты в кулаки.

– Мы постоянно ведем один и тот же долбаный спор, Аби.

– Потому что ты мне не веришь! – восклицаю я.

– Не кричи на меня, – спокойно говорит он.

Мне хочется ударить его, впечатать кулаки в его грудь, трясти до тех пор, пока он не поймет, что я не выдумываю. Вместо этого я швыряю в него фотографию, но, поскольку снимок легкий, почти невесомый, он падает на пол. Тогда я опускаюсь на ковер и разражаюсь беспомощными слезами. Я больше не выдерживаю. Я не могу вынести того, что он думает, будто это я всегда действую необоснованно или параноидально.

– Я больше так не могу, – рыдаю я. – С меня хватит.

На мгновение Бен замолкает, а потом я чувствую, как он обнимает меня.

– Аби, не говори так.

– Тогда скажи, что ты мне веришь. Скажи, что ты думаешь, будто Беатриса говорит неправду.

Он колеблется, и я отстраняюсь от него.

– Я съезжаю, – говорю я, не отрывая ладоней от лица. – Я могу снова жить с родителями.

Он опускается на колени рядом со мной, но я отстраняюсь, повернувшись к нему спиной.

– Аби, я не хочу, чтобы ты так поступала, – говорит он. – Ты должна понять, как мне тяжело. Она ведь моя сестра…

– А я твоя девушка.

Я вытираю глаза рукавом, испытывая отчаяние. Мы продолжаем ходить по кругу, но ничего не меняется. Я знаю, что наши отношения закончились, и испытываю от этого едва ли не облегчение. Беатриса победила.

– Аби, посмотри на меня. – Его голос звучит настойчиво и тревожно. Я неохотно поворачиваюсь к нему. – Давай съедем. Вместе. Очевидно, что ничего не выйдет, если мы будем жить втроем под одной крышей. И я уже слишком взрослый, чтобы жить с сестрой.

Он грустно улыбается.

Еще вчера я была бы счастлива услышать это. Но уже слишком поздно. Я качаю головой, с удовольствием отмечая горечь в его глазах.

– Ты мне не веришь, – говорю я. – Так какой в этом смысл?

– Ох, Аби. Я верю тебе. Пожалуйста… Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой.

Моя решимость слабеет. Почувствовав это, Бен привлекает меня к себе, и мы сидим на ковре цвета шампанского с пятном в форме мотылька, слегка покачиваясь в такт друг другу. Потом он тихо говорит мне в волосы:

– У меня теперь достаточно денег. Скоро мы сможем снять квартиру. Что скажешь?

Я отстраняюсь, чтобы увидеть выражение его лица и убедиться, что он говорит серьезно.

– Ты правда этого хочешь? Даже если я немного сумасшедшая? – Я пытаюсь рассмеяться сквозь слезы.

– Ты нужна мне, Аби. Мы не можем быть вместе здесь. Эта ситуация между тобой и Беатрисой никогда не разрешится, верно? Вы вечно обвиняете друг друга, боретесь за власть. – Я открываю рот, чтобы возразить, но он бросает на меня предостерегающий взгляд. – Да ладно, это видно даже слепому. И это льстит мне. Но я должен сделать выбор. И я выбираю тебя.

И когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня, я думаю: «Я победила. Он выбрал меня, а не ее». Так почему же я не чувствую триумфа, восторга, которые должна была бы испытывать?

В тот вечер, когда мы втроем сидим за кухонным столом, не глядя друг на друга, Бен сообщает Беатрисе о сделанном им выборе. Некоторое время она молчит, покусывая губу, но я замечаю, что ее лицо бледнеет, а глаза блестят слишком ярко. После последней отчаянной попытки переубедить его она смиренно