Бледные - Гектор Шульц
– «Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка «Улица Селезнева», – прошелестел в динамике голос водителя. Вздохнув, я поднялся с сиденья и закинул за спину рюкзак. Два дня пролетели, как один вдох. Быстро, резко, ярко. Но скоро вернется серость и молчаливая мама, в глазах которой нет тепла. Только холод и злость.
Но дома меня ждала тишина. Комната мамы была пуста, на кухне пахнет сигаретами и валерьянкой, тихо тикают настенные часы в гостиной. Бросив рюкзак на диван, я прошел на кухню и, налив себе стакан воды, залпом его выдул. И только потом заметил, что на кухонном столе лежит листок бумаги. Номер телефона. Буквы неровные, пляшущие. И в них боль. Но не моя. Чужая.
– «Ярослав. Марина вчера ночью умерла. Ключи от квартиры у меня. Георгий».
Вздохнув, я открыл окно, чтобы хоть немного проветрить кухню, и сел на табуретку. В висках резко заломило от боли и я, застонав, схватился за голову. Перед глазами снова поплыли черные пятна. Еще чуть-чуть и грохнусь в обморок. Закусив губу до крови, я поднялся со стула и подошел к раковине. Включил воду, набрал полные ладони воды и опустил в нее лицо. Прохлада подействовала, боль ушла. А потом… пришла легкость. И тепло.
Глава восьмая. Смех, обдирающий горло до крови.
Гоша встретил меня в морге, куда я приехал через два часа, как прочитал записку. Его лицо было черным и опухшим, он без остановки курил и как-то странно тряс головой, словно вода в ухо попала. Добиться от него удалось немногого, но хоть что-то.
Оказалось, что мама, как только я уехал, позвала его в гости. Вечер намечался вполне обычный, как и сотни вечеров до этого. Мама приготовила ужин, на двоих была распита бутылка водки, а потом мама просто посерела лицом и рухнула со стула на пол. Перепуганный Гоша не сразу сообразил, что случилось, а когда сообразил было уже поздно. «Скорая помощь» в больницу привезла бездыханный труп.
– Нормально все было, отвечаю, – пробормотал Гоша, закуривая сигарету. Его пальцы мелко тряслись и с пятой попытки он справился с зажигалкой. – Покушали, выпили, а потом она… упала. Бля буду, Ярослав. Я тут не при чем.
– Это неважно, – вздохнул я, массируя виски. Боль снова вернулась, тупая и назойливая. Будто кто-то пытался продолбить мне череп. – Уже неважно. Что мне надо делать? Куда идти?
– Я… я не знаю, – пожал плечами Гоша и, развернувшись, поплелся по коридору, продолжая трясти головой. Правда подумать над сложившейся ситуацией мне не дали. На плечо опустилась тяжелая рука и послышался знакомый голос.
– А, Яр. Я тебя ждал, – обернувшись, я увидел Шакала. Не такого Шакала, как раньше, а цивильного. Одетого в помятый черный костюм, с расчесанными сальными волосами и без любимого цилиндра на голове. – Соболезную, брат.
– Ждал? – тупо переспросил я, пропустив последние слова.
– Ждал, – повторил он и, взяв меня под руку, отвел к скамье, на которую и усадил, после чего присел рядом. – Я ж тут работаю неподалеку, в ритуальных услугах. А вечерком мы с Саньком, ну, патологоанатомом, бухнуть решили. Распили по мелочи, и тут Санька выдергивают. Он мне говорит, что бабу какую-то привезли. Работать мол надо. Я с ним поперся, свои все-таки. Смотрю, а фамилия-то знакомая. Думал еще, что однофамильцы может, но потом понял, что не однофамильцы. Понял, что ты придешь. И ты пришел.
– Пришел, – кивнул я и посмотрел на Шакала. – Что мне делать? Я же… не знаю, в общем, ничего. Что делать, куда идти. Не знаю, понимаешь?
– Много чего сделать надо, брат. Но не бзди, порешаем.
– Спасибо, – глухо ответил я. Шакал улыбнулся и похлопал меня по плечу.
– Пустое, Яр. Свои, как-никак.
Пока я приходил в себя, Шакал носился по моргу, как ужаленный. Мне выдали какие-то справки, опросили, а потом отдали мамины вещи. Те, которые на ней были. Обручальное кольцо, золотую цепочку с крестиком, часы, одежду. Потом Шакал утащил меня в тесную каморку, где плеснул водки и коротко обрисовал, что надо делать дальше. Я слушал его вполуха, так и не осознав, где нахожусь и что делаю. Еще через два часа приехали Макс и Вася. Единственные из друзей, до кого Шакал дозвонился.
– Крепись, брат, – обронил Макс, когда я вяло пожал протянутую руку. – Все будет нормально.
– Все уже нормально, – слабо улыбнулся я и помотал головой. – Я наверное домой поеду.
– Тебя проводить? – спросила Вася, но я помотал головой и с благодарностью сжал ее руку.
– Не надо. Хочу один побыть.
– Я заеду вечером, – кивнул Макс. – Проверю, как ты.
– Хорошо, – равнодушно согласился я и, взяв рюкзак, отправился на выход.
Если говорить честно, то без друзей я бы не справился. Они всегда были рядом. Проведывали до похорон, подбадривали и пытались хоть как-то помочь. Помог и Шакал, причем его помощь была бесценной. Он приехал ко мне домой на следующее утро и взял на себя всю подготовку к похоронам, понимая, что я попросту не в состоянии что-либо решать.
К счастью, дома нашлись деньги, которые мама откладывала на черный день. Кто ж знал, что этим днем станут ее похороны. Жизнь – причудливый сценарист. Поди угадай все ее ходы и уловки. Но Шакал знал и был готов ко всему.
Похороны прошли через три дня и на них приехала уйма народу. Правда я никого не знал, так как большинство людей были мамиными знакомыми, клиентами или бывшими коллегами. Многие принесли венки и букеты цветов. Меня кто-то постоянно хлопал по плечу, говорил слова поддержки, вот только мне на все это было похуй. С того момента, как я прочитал записку, и до похорон, я не проронил ни слезинки. Мои глаза были сухими и ясными. Не такими, как у других скорбящих. И это многих удивляло.
Во время прощания я подошел к гробу последним. Ну, как сказать, подошел. Меня подтолкнул Гоша, когда я задумчиво смотрел в небо на пробегающие по лазурной синеве облака. Подтолкнул и отошел в сторонку, ожидая, наверное, что уж сейчас я точно расплачусь и поползу к гробу на коленях. Но этого не случилось. Много чего не случилось, к чему привыкли все эти люди на похоронах. Зато случилось
