Сто мелодий из бутылки - Сания Шавалиева

Ася выставила коленку в проход, «станцевала Чаплина» Верке, обернулись Ритка Терн, Супонин. Даже Пётр Семёнович Чаплин улыбнулся театру на коленке.

До самой перемены на Асиной коленке танцевали балет два цветных карандаша, циркуль с подогнутой ножкой, розовый треугольник. Так хорошо и долго танцевали, что на колготках появилась дыра.

– Упала, что ли? – разглядывала дырку Гульназ.

– Ну… – тянула Ася.

– Чего «ну»? Зашивай теперь.

– Я – зашивать?! – искренне возмутилась Ася. – Это мамкина работа.

– Теперь будет твоя. Иголка с ниткой в шкафу.

– Я не умею. – сжала кулачки Ася. Всё-таки надо эту Гульназ поставить на место. – Чего ты тут раскомандовалась? Тоже мне, приехала: комнату заняла, посуду мой, колготки зашивай! Скоро вообще на работу погонишь. Буду, как мать во время войны, стоять на коробке за станком и делать патроны. Где моё счастливое детство, за которое боролись наши родители?

Гульназ от души хохотала, словно Ася выступала на арене цирка. Что такого смешного Ася сказала? Все так говорят.

– Я не умею делать узелки, – цеплялась Ася за последнюю возможность увильнуть.

– Я сама сделаю, – уже серьёзно обещала Гульназ. – Тащи нитки.

Нитки с иголками лежали в широкой фруктовой вазе. На Урале фруктов отродясь не водилось, так, иногда мелкими каплями падали в торговлю и моментально испарялись, словно дождь в пустыне. Только и оставались слухи, что в девятнадцатом магазине яблоки выбросили, в сорок седьмом огурцы давали. «В Перми баржу с арбузами выгрузили, – обсуждала очередь в овощном магазине, – может, и до Губахи докатится пара кормовых».

За ненадобностью фруктовую вазу превратили в шкатулку. Держа за высокую ножку, Ася притащила вазу на кухню. Вдеть нитку в иголку – привычное дело, часто помогала матери, которая даже в очках не видела ушко. Гульназ всё-таки умела мотивировать: похвалилась, что в пять лет сшила кукле платье. «Надо при случае попробовать. Может, получится», – думала Ася и уколола палец. Больно! Как больно! Из ранки напившимся клопиком вздулась алая капля. Ася испугалась, что сейчас умрёт от потери крови.

– Это всё из-за тебя! – кричала она Гульназ. – Ты хочешь моей смерти!

Гульназ слизнула каплю. От неожиданной ласки Ася растерялась, захотелось прижаться, она уже потянула руки и тут громко проснулась Юлька. Гульназ про Асю тотчас забыла. Всё-таки плохо, когда в доме есть годовалый малыш. Вот почему, стоило Юльке только пискнуть, все как подорванные вскакивали среди ночи и носились вокруг неё? И почему, когда Ася головой бухалась об детскую ванночку, которая неожиданно появилась на стене в туалете, всем было наплевать? У тяжёлой металлической купальни жёсткие рёбра, которые на лбу оставляют ровные полоски синяков. Падала ванночка всегда со страшным грохотом, будила весь дом. Асе влетало по полной. Где справедливость?

Гульназ прижала к груди каравай хлеба, резала большими лепестками, в том, как она размашисто это делает, чувствовалась какая-то огромная внутренняя боль, которую можно заглушить только через харакири. Одно неловкое движение – и нож удачно сорвётся в сердце. И может, тогда боль утихнет.

…Вернулся дядя Гена, принёс тарелку с варёной картошкой, пучок зелёного лука. Гульназ разозлилась, когда поняла, что он пришёл без выпивки.

– Не ори! – Дядя Гена макал холодную картошку, лук, хлеб в соль, жадно запивал колодезной водой. Психанул, когда Гульназ попыталась отобрать еду. – Иди сама проси. Мне не надо. Мне картошки с луком хватает. Между прочим, я твой долг проплатил.

– Божечки светы, – ухватилась за грудь Гульназ, – как проплатил?

– Скажи спасибо, что сосед терпеливый попался.

– Да после первой жены любая другая покажется ланью, – сказала Гульназ и посмотрела на Асю. – Его бывшая – твоя бывшая одноклассница Верка Сковородкина. Мы с ней однажды так хорошо поговорили, что вот. – Гульназ огляделась по сторонам и показала на три стройные бутылки. – «Трёх аистов» уболтали. Так эта Верка такая же гнида, как и я. Ренат её на ручках таскал, а она, фифа, тьфу на неё. Ренат тоже виноват, характер бабий. Взял бы эту Верку за грудки, встряхнул пару раз, а он любовь-морковь, по командировкам мотается, то Верке на белую шубу зарабатывает, то за итальянские сапожки по вечерам шабашничает. – Гульназ шандарахнула кулаком по столу. – Сама схожу! – Попыталась подняться с табуретки, но, когда поняла, что не под силу, умоляюще уставилась на Асю: – Ась, сбегай ты.

– За водкой – нет. Вот за лекарством бы обязательно.

– Так это и есть лекарство.

Ася молчала, даже не смотрела.

– За упокой души раба твоего грешного, – перекрестилась на пустой угол Гульназ, потом сложила ладони лодочкой. – Бисмилляйи р-рахмани р-рахим!

– Кого поминаем? – улыбнулся хитрости дядя Гена.

– Так меня. Спаслась случайно, в туалете сидела, вот и жива.

– Как в туалете? – удивилась Ася, – Ты говорила, в подвале.

– Вот какая тебе разница?! – шлёпнула Гульназ ладонью по столу и заплакала. – Не понимаю, за что Всевышний оставил меня. Сашка не едет, девки бросили. Не принесёшь, не скажу. У меня без топлива рассказ короткий получается, одна желчь только лезет.

– А не много вранья? Позвала на чай, жареную картошку, а у самой шаром покати. Ладно, не ной. – Ася стала протискиваться между стеной и Гульназ. Места мало, пришлось положить руки на плечи. На ощупь Гульназ не изменилась – рыхлая, тёплая, податливая.

– Ты куда? – завертелась на табуретке Гульназ.

– Я сейчас, – Ася поцеловала её в макушку и почувствовала, как Гульназ внутренне расслабилась, словно превратилась в маленькую собачку, сейчас начнёт тихо гавкать, вилять хвостом, лизать руку.

– Ась, ты прости меня, – вдруг заскулила, стала гладить Асину ладонь на своём плече.

– За что? – не поняла Ася, сверху положила вторую руку. Гульназ тоже.

– Ну вы и дуры, – высказался дядя Гена, когда увидел, как обе заплакали, и, чтобы не наговорить ещё больше гадостей, заткнул рот картошкой.

Глава 14

Заноза в душе

Июль, 2008

Ася не знала, правильно ли она поступает, но всё равно шла к дому Рената. Он будет прав, если её прогонит. Но, может, она успеет немного поговорить о Верке. Верка Сковородкина была Асиной одноклассницей и лучшей подругой, хотя они постоянно ссорились. Ася не помнила, что они с ней не поделили, но в садике жутко-страшно дружили, а в первом классе жутко-страшно рассорились и долго не мирились. В итоге Верка в школе подружилась с Босоноговой, а Асю забросила. Потом они снова подружились. И такая карусель у них была постоянно: днём дружили, вечером ссорились. С Веркой дружить без ссор не получалось. Казалось, что