Сто мелодий из бутылки - Сания Шавалиева

– Я мужик и мне нужно мясо. Мясо! Ты меня слышишь?! – орал он и с яростью отряхивал блинчики от творога.

– Это Аське. Ты свои, с мясом, съел.

– Хочу ещё, вот, заверни сюда мясо! – Саша тряс блином, словно это была тряпка.

– Отпусти блин, – сурово попросила Гульназ, – я Аське уже три раза обещала блины с творогом. А если ты не наелся, сними напряжение в холодильнике. Там щи, котлеты.

– Сама ешь свои щи в холодильнике.

– Не злись, сладкий мой, – улыбнулась Гульназ. Это был мощный удар. И она это знала.

Саша вскочил:

– Не называй меня сладким!

– Не буду, – ещё раз улыбнулась Гульназ и добавила: – А ты не ори, не ори на меня.

Тогда Асе расхотелось блинов с творогом. Она прошла в зал, бросила портфель за диван. Историю про «сладкий мой» она помнила. Это случилось летом.

Родители давно просили Сашу сделать ремонт на кухне – всего-то ничего: убрать с потолка старый слой и нанести новый. Надо было взять и сделать. Но у Саши всегда находился повод слинять: то не было времени, то красок, то желания. Но потолок не дремал. Он сначала просил ремонта, а потом стал его требовать. Маленькая трещина превратилась в большое пятно в окружении ломкой штукатурки, которая каждый день осыпалась мелкими дозами. Когда известь угодила в чай, Саша возмутился:

– Ай! У-у-у, ну почему именно мне?! – Ложкой ловил влажную пластину, а она таяла и расплывалась серым пятном.

Гульназ заменила чашку и ложку.

Следующий осколок упал Саше на голову, оттуда – на стол. Юлька сунула осколок в рот.

– Ты что делаешь? – накатил волной Саша. – Бяка, брось, говорю!

Юлька улыбнулась, стала радостно бить ручками по столу.

– Забери! – потребовал Саша у Гульназ.

На ложку с яблочным пюре Юлька охотно открыла рот. Гульназ собрала с языка Юльки кляксу подтаявшей побелки.

– Если всё сделать грамотно, то тут немного работы, – осматривал Саша серый потолок.

– Аська за тебя уже половину сделала.

– Это как? – уставился он на сестру.

Ася обиделась на Гульназ за предательство. Просила же не говорить. Сдала с потрохами.

– Вчера играла с феей, и вот результат, – показала на потолок, обняла Асю за плечи.

Сработала дурацкая привычка всё прощать за обнимашки. Юлька тоже научилась этим пользоваться. Сначала машинкой по башке треснет, а потом обниматься лезет. Ася прощала. Наверное, это неправильно. Но Ася не могла по-другому, от неожиданной ласки мгновенно расплывалась в широкой улыбке.

– Кто такая фея?

– Куколка, – ответила Гульназ Саше.

– Ты что, играешь в куклы? – уставился он на сестру.

– Я Юльке рассказывала сказку про Дюймовочку.

– И?..

– И она улетела, – сказала Ася.

– Кто улетел? – стал терять терпение Саша.

– Куколка-фея.

– Помнишь, ты привёз Юльке из Москвы куколку, – почему-то издалека начала объяснять Гульназ Саше.

– Не помню.

– Ты рассказывал, что купил её на Казанском вокзале. Она ещё жужжит и летает.

– Не помню.

– Неважно, – отмахнулась Гульназ. – Вчера Ася решила рассказать Юльке сказку. А так как она просто рассказывать не умеет…

– Умею, – перебила Гульназ Ася.

Гульназ вновь обняла Асю.

– Она эту сказку решила показать: сыграть спектакль. Дюймовочкой стала фея, которая умеет летать. Фея полетела и крылом застряла в потолке. Ася полезла её спасать и – вуаля: картина маслом.

– А чего только половина, могли бы всё грохнуть?

Гульназ надула губы:

– Когда вчера всё рухнуло, я жутко испугалась. Думала… землетрясение. Чего ты смеёшься? – накинулась на мужа.

– Представил вас в побелке. Три бледные бабы.

– Три Снежные королевы. Тесто испортили, Юльку пришлось мыть. Я, между прочим, больше часа ползала, всё убирала, так что тебе осталось немного. Совсем чуть-чуть.

Ася вообще не понимала, зачем Гульназ всё рассказывала Саше. Никакой интриги. Она, к примеру, специально придумывала тайны и гордо их хранила. Иногда горько плакала, а он кружил рядом и выспрашивал, что случилось – а случилось его невнимание. Но она молчала, слёзы текли по щекам на воротник школьной формы. Сашка бежал к родителям, теперь вокруг неё кружили втроём, мать отрывала ручки от зарёванного лица дочери, заглядывала в глаза: «Что болит? Что случилось? В школе обидели?» Когда вопросы иссякали, Ася убивала ответом наповал: «Я б-б-оюсь умирать!»

Они всегда дружили, пока Саша не женился, – детская привязанность сразу пропала. Теперь странно было представить, что когда-то они играли в машинки, клеили самолёт, запускали его с шифоньера. Самолёт кружил по комнате, застревал между подушек. Так и торчал хвостом вверх, пока Ася сидела на шифоньере и душевно пела о бедном зэке, которого незаконно обвинили, жена бросила, дети не помнили. Ужасно фальшивила. Саша смеялся и за булочки продавал родителям билеты на моноспектакль.

Саша в газетной шапке катал валик по потолку, а Ася добавляла краски, меняла кисти.

– Можно я пойду? – хныкала она время от времени.

– Куда? – тормозил её Саша, утирался тряпкой, от чего на лице оставались белые полосы.

– Ты замарался, – радовалась Ася.

– Неважно, – отвечал Саша устало.

– Я есть хочу.

– Ешь!

– Я пить хочу.

– Пей!

– Я хочу на улицу.

– Я тоже весь сдох, – Саша кинул валик в таз, брызнула краска. – Зараза. Осталось чуть-чуть.

Ася мешала сахар в холодном чае и продолжала гундеть:

– Ты полдня говоришь «чуть-чуть». Жарко!

– И мне жарко. А весь мокрый и солёный.

Ася махнула в брата ложкой сахара.

– Теперь ты сладкий, – рассмеялась она.

В ответ Саша тряхнул валиком, и Ася покрылась мелкими белыми бусинками.

– А ты божья коровка. Сделай мне чаю.

Саша с чаем вышел на балкон. По всему парапету кудрявилась петунья. Мама обожала петунью и на зависть соседям делала из балкона райский уголок. Саша мамину страсть не разделял, но с удовольствием проводил здесь вечера.

Он облокотился о перила, ткнулся носом в фиолетовый цветок со сладковатым запахом. Из цветка появилась пчела, жужжа, повисла над цветами. Тут же появилась вторая, словно договорились заранее. От греха подальше Саша перешёл на другую сторону балкона, отпил чая. Пчёлы послушно последовали за ним. Он никогда не боялся насекомых, но, когда их стало пять, недовольно буркнул: «Отвяньте!» Пчёлы его или не услышали, или не поняли, но их число увеличилось до семи. Он нехотя вернулся в спальню, сел в кресло и тотчас заорал, потому что одна пчела атаковала правый глаз. Рванул по коридору, но жужжалки преследовали везде: в комнате, на кухне, в туалете.

– Ты чего? – удивилась Гульназ суматохе.

– Пчёлы! – орал Саша и махал руками.

– Беги под душ.

С одной стороны шторок шумела вода, а с другой шумели пчёлы.

Правый глаз отёк, как облако, и две недели рыдал и никак не мог выплакаться.