Сто мелодий из бутылки - Сания Шавалиева

– Принесёшь варежки потом, – сказала она Асе.

– Куда?

– Оставишь на этом месте.

– Украдут! – В этом Ася не сомневалась.

– Тогда, – женщина огляделась вокруг, – оставь на кассе. Я потом заберу…

Может, Гульназ вспомнила именно этот случай. Асе тогда пришлось всё рассказать, потом горько пожалеть об этом. Потому что Гульназ потребовала у Ираиды Владимировны прекратить эксплуатировать ребёнка. Асе было очень больно слышать эти слова. Да, таскать тетради было тяжело, но всё равно она не считала это эксплуатацией – Ираида Владимировна не какая-то там буржуйка. С той поры учительница прекратила обращаться к Асе за помощью, но заодно и перестала приглашать в дом. А Ася очень любила у неё бывать. Ираида Владимировна тоже жила в трёхкомнатной квартире, но гораздо большей по площади. Ася заметила, что весь стояк больших трёхкомнатных занимали уважаемые люди, только квартира на первом почти всегда пустовала, там редко появлялись случайные люди, быстро пропадали. На втором этаже жила семья журналиста из местной газеты, Ася никогда его не видела, он постоянно был в заграничных командировках и сыну Лёвке привозил диковинки: жвачку, печенье в коробках, лыжные ботинки (а у всех валенки), маску островитян, индейский головной убор из перьев. Квартиру на третьем занимала семья инженера Андреевской шахты: дядя Коля, Антонина Макаровна, их дочь Лена, лицом точь-в-точь Барбара Брыльская. Ираида Владимировна жила на четвёртом, а на пятом – старший инженер хлебозавода.

Поздно вечером Ася с тетрадями поднималась к Ираиде Владимировне. Она открывала дверь с папироской зубах. Бесконечно курила «Казбек». Защищаясь от дыма, чуть прикрывая глаза шторками сухих век. Ася особенно запомнила эти веки, они больше походили на театральные кулисы, нависали над глазами чуть косо. Привычка много курить по вечерам у Ираиды Владимировны осталась с фронта – так заглушали голод и усталость. Учительница в большой квартире жила одна. Говорили, что у неё был сын, которого, правда, никто никогда не видел, но то, что он был, доказывал новый чёрный мотоцикл, который стоял посреди зала. «Мы вдвоём его ждём». Сухой рукой она гладила мотоцикл от руля к колесу, словно прикасалась к сыну.

Однажды, когда они учились в третьем классе, вместо Ираиды Владимировны в кабинет вошёл десятиклассник Пётр Семёнович Чаплин и спокойно сообщил, что этот урок проведёт он. Ася удивилась и обрадовалась. Чаплин ей нравился. Казался взрослым, умным и красивым. От него всегда пахло одеколоном, говорил он медленно и витиевато, потому что готовился поступить на журфак в МГУ.

– А какой урок? – спросила Оксана.

– А какой должен быть? – вопросом на вопрос ответил Пётр Семёнович Чаплин.

– Родная речь, – ответила Рита Терн.

– Значит, будет, – сразу согласился Пётр Семёнович Чаплин.

– Она врёт. Физкультура у нас! – заорал Супонин.

– Пусть будет физкультура. – Спокойствию Петра Семёновича Чаплина можно было только позавидовать. – Моя задача, чтобы вы стадом баранов не бегали по коридорам и не орали. И мне без разницы, на каком вы уроке не будете бегать и орать по коридорам.

– Не, я так не договаривался, – сразу стал кривляться Супонин.

Пётр Семёнович Чаплин одёрнул свой клетчатый пиджак – только ему позволенный в школе.

– Я Пётр Семёнович Чаплин, ученик десятого «А», проведу у вас химию. И если кто-то, – тут Пётр медленно подошёл к Супонину, нажал пальцем на его затылок и стал давить, словно пытался проткнуть пустую голову насквозь, – будет срывать мне урок, то останется после. А если будет сидеть тихо, то я не буду его грузить вопросами, что такое «аш два о».

После этого Пётр Семёнович Чаплин сел за учительский стол, достал учебник химии и стал его читать.

У Петра Семёновича Чаплина тут же появилась куча последователей. Ритка Терн читала про Тимура и его команду, Ася – монгольские сказки. И всё было как-то хорошо. Но недолго. Супонин стал жевать пульки из промокашки и плеваться в трубку от ручки. Метил во всех, но чаще попадал в Асю. Противно всё-таки, когда тебе в шею прилетает вот такая слюнявая прелесть. Ася дала сдачу монгольскими сказками, постаралась треснуть так, чтобы тупая башка Су-понина развалилась на части. Башка Супонина выдержала, а Пётр Семёнович Чаплин – нет: он отложил учебник, поднялся и отобрал у Аси монгольские сказки. А Ася как раз читала про семейную пару аистов, которые вили сказочное гнездо.

– Отдай! – потянулась Ася за книгой.

– После урока, – спрятал он книгу за спину. – А то книга в твоих руках как холодное оружие.

Чаплин тут же Асе разонравился. Зануда. «Тебе, значит, можно давить Супонина, а мне нельзя? Несправедливо. А ну тебя в баню!» Ася достала из деревянного пенала двойной карандаш – с одной стороны синий, с другой – красный. Даже сама не поняла, почему его нарисовала. Красная круглая шляпа, синие широкие штаны, синие усики, красная тросточка. Это был Чаплин. Маленький, худенький, похожий. Вроде никогда не хотела его рисовать. Хотела стереть, но рисунок увидела Верка Сковородкина.

– Кто это? – ткнула пальцем в Чаплина.

– Чаплин.

Сковородкина взглянула на учительский стол, сравнила с рисунком.

– Ага, щас. Не похож.

– Это другой. – Ася хотела стереть, но уронила резинку.

– Чего там? – поднял голову Пётр Семёнович Чаплин.

– Мурзина резинку уронила, – мгновенно сдала Верка.

– Корова! – буркнул Пётр Семёнович Чаплин и вновь погрузился в чтение.

Ася полезла под парту. Нигде не видать. Ах, вот она! Дотянуться самой не получалось. Помог карандаш. Воткнула остриём в резинку… и смешно так получилось. Будто туфелька на ножке.

У Чарли Чаплина есть такие кадры в немом кино. Ася не любила немое кино, но другое по телевизору показывали редко, а ещё реже – мультики, полчаса по выходным. Хорошо, если шли рисованные фильмы, а то кукольные её страшили. Особенно пугали серые волки с потрёпанными кусками меха. Говорят, уже выпустили цветные телевизоры. Странно. Даже трудно представить, какими на цветном экране будут Чаплин или Снегурочка. Когда жили на Верхней Губахе, родители купили первый телевизор «Снежок». Название телевизора себя оправдывало, потому что он только шуршал и показывал чёрно-белый снежок. Ася не понимала, почему все в садике так восхищаются телевизором, хвалятся просмотренными программами. «Почему? – приставала она к матери и упрекала: – У всех показывают сказки, а у нас снег да снег, как в окне, ты, наверное, не умеешь включать». Мать успокаивала: «Вот переедем в Новый город, там будет телевизионная антенна, будут сказки». И мать оказалась права. Когда по телевизору начинались мультики, мать вывешивала в форточку белый платок. Ася с улицы мчалась домой и была недовольна, если вдруг опаздывала к началу: «Чего так поздно позвала?» Мать