Горькая истина - Шанора Уильямс
Теперь Доминик относится к заверениям Боаза скептически. Может быть, он тоже замешан в этом деле и работает против Доминика. Что, если Боаз не пожелал марать ради Доминика руки и отпустил девушку на все четыре стороны, ограничившись предупреждением, чтобы держала рот на замке? Возможно, Боаз ей даже заплатил, но она передумала и вернулась. А Боаз мог соврать хотя бы для того, чтобы сохранить лицо. Конечно, он рисковал, и вообще, Боаз следов оставлять не любит, но люди меняются. А что касается бывшей подружки, то Доминик знал точно: ума ей не занимать. Она не раз выбиралась из переделок благодаря своей находчивости, и не исключено, что это тот самый случай. Допустим, Бринн очнулась прежде, чем Боаз успел ее закопать, и взмолилась о пощаде. Отпустил бы он ее или нет?
– Дай мне времени до утра, – наконец просит Доминик, услышав, как Боаз многозначительно покашливает. – Я тебе скажу, что делать, когда разберусь в ситуации.
Доминик дает отбой и швыряет телефон через всю комнату.
Никому нельзя доверять.
Придется искать выход самостоятельно.
31
ДОМИНИК
Четыре года назад
В юные годы Доминик совершил немало ошибок, но так он не вляпывался никогда. Застыв как вкопанный, он с открытым ртом стоял посреди спальни в доме, который снял Джон, и не мог отвести взгляда от тела на полу.
Доминик толкнул Бринн слишком сильно, и она ударилась головой об острый угол деревянного комода. Она лежала на полу лицом вниз, а вокруг головы растекалась лужа крови. Доминик хотел было наклониться и перевернуть Бринн, но затем передумал: тело лучше не трогать.
Вот дерьмо! И что теперь делать? Он же не может бросить ее умирать. Неужели этой стерве так трудно было подписать чертовы бумажки? Нет, обязательно надо все усложнять!
Выбежав из комнаты, Доминик поспешил в кабинет, где лежал его телефон. Осталось двадцать процентов заряда. Доминик снова взлетел по лестнице. Он подумывал о том, чтобы позвонить в полицию, но как же быть с подпиской о неразглашении? Бринн валялась на полу без признаков жизни, но если вдруг она очнется и вспомнит, что случилось, то одним махом разрушит все, ради чего трудился Доминик.
Он ломал голову в поисках решения и наконец нашел. За год до смерти Уинтона Харта у них состоялся разговор. Тот вызвал Доминика к себе в Хьюстон, чтобы обсудить помолвку дочери. Доминик никогда не забудет, как дико нервничал перед встречей с будущим тестем. Он ни разу не говорил с Уинтоном с глазу на глаз. Джолин всегда брала на себя роль буфера и часто заступалась за Доминика, когда Уинтон устраивал ему допрос. Но в тот раз от мистера Харта так легко было не отделаться. Нет, Уинтон заявил, что Доминик должен приехать один.
Они встретились в дорогом ресторане, где подавали пищу для души[8]. Приблизившись к столику, Доминик увидел, что мистер Харт, не дожидаясь его, сделал заказ. Перед Уинтоном стояла полная тарелка с жареной курицей, листовой капустой, макаронами с сыром. Плюс булочка, намазанная сливочным маслом. Доминику невольно пришла в голову мысль, что гастрономические пристрастия сведут Уинтона в могилу: еще бы, все это количество жира попадет в организм, закупорив артерии и повысив холестерин. Конечно, Доминик оставил свое мнение при себе и сел напротив Уинтона, попросив идущую мимо официантку принести воды.
Будущий тесть оглядел его с головы до ног и произнес: «Буду говорить прямо, Доминик. Я вижу тебя насквозь. И понимаю тебя лучше, чем ты сам себя понимаешь».
Доминик с трудом сглотнул ком в горле. «Извините, вы о чем, сэр?» – спросил он, борясь с желанием съежиться под испытующим взглядом мистера Харта.
«Когда Джоуи рассказала мне о твоем прошлом, я навел о тебе справки. Ты сказал дочери, что твоя мать проходит лечение в психиатрической клинике. Она страдает психическим заболеванием, и ее состояние настолько тяжелое, что навещать ее небезопасно. Тут ведь нет ни слова правды, так?»
Доминик еще раз нервно сглотнул, но глаз не отвел.
«Можешь не отвечать, – невнятно пробормотал Уинтон, взмахнув вилкой. – Я знаю, нигде твоя мать не лечится. Она умерла, и штат передал ее дом тебе».
Доминик растерянно заморгал, застигнутый врасплох осведомленностью будущего тестя. Уинтон расплылся в улыбке и, нацелив на Доминика блестящую от жира вилку, продолжил: «Ты не единственный, кто собирает информацию. Думаешь, я не знаю, что ты женишься на моей Джоуи ради денег? Это за милю видно, я тебя с первой встречи раскусил».
Доминик решил изображать святую невинность. «Я люблю ее, мистер Харт. Не понимаю, откуда у вас такие мысли».
«Пожалуйста, учти, Доминик, если причинишь Джолин хоть малейший вред, твоя жизнь не будет стоить и ломаного гроша – об этом позабочусь я сам, или тобой займется кто-то из моих знакомых». Уинтон нахмурился, и его темно-карие глаза, казалось, стали еще темнее. «Моя дочь тебя любит, уж не знаю за что. Но точно знаю другое: если ты оплошаешь, с тобой разберутся».
Харт слегка повернул голову и посмотрел куда-то поверх плеча Доминика. Тот обернулся и увидел за другим столиком Боаза. Положив руки на столешницу, громила устремил на Доминика суровый взор и кивнул.
«У меня есть люди, которые по моему поручению решают разные проблемы, – продолжил Уинтон, снова завладев вниманием Доминика. – И если мне будет нужно, чтобы кто-нибудь исчез, так и случится. А я буду ни при чем». Уинтон буквально пронзил Доминика взглядом, будто в самом деле видел его насквозь: и быстро бьющееся сердце, и прочие органы, и все до единой мысли в голове.
А потом Уинтон так же резко принял невозмутимый вид и посоветовал: «Попробуй пирог с бататом. Очень вкусный».
Слова Харта не давали Доминику покоя: «И если мне будет нужно, чтобы кто-нибудь исчез, так и случится. А я буду ни при чем».
Боаз может устроить так, чтобы человек пропал без следа. Тем более Хьюстон находится недалеко от Нового Орлеана. Когда телохранитель мистера Харта выследил парня, укравшего кошелек, Доминик сохранил в телефоне номер спасителя. И теперь набрал его.
…Несколько часов спустя Доминик, меривший шагами комнату, замер: он услышал, как хлопнула дверца машины. Доминик подбежал к окну и выглянул во двор. Там стоял Боаз, огромный, похожий на черную гору, и смотрел на дом.
