Горькая истина - Шанора Уильямс
– Ты уверена, что хочешь этого? – спрашивает он.
С наступлением ночи его хриплый голос как будто меняется: в нем звучит угроза.
Тут оживает мой телефон. Приходит эсэмэска от Доминика:
Почему камеры выключены? Джо, это опасно.
Проверь, все ли двери и окна в доме закрыты.
Проигнорировав сообщение, слушаю, как Дафна звякает чашками на кухне. Не хочу, чтобы Доминик знал о визите моей подруги и ее мужа, поэтому я рада, что он сбежал; любой эгоистичный гад на его месте поступил бы так же. Значит, тут опасно, а ты бросил беззащитную жену одну в доме? Да, у дома дежурит полиция, но из машины им всего не видно. Больше скажу, Дафна и Рикардо припарковались на улице за домом, и я впустила своих гостей через заднюю калитку, чтобы полицейские их не заметили.
Теперь я смотрю на Рикардо, а он не сводит глаз с меня. Рикардо всегда был Дафне хорошим мужем. Она за ним как за каменной стеной. При этой мысли ощущаю легкий укол зависти, смешанной с облегчением, ведь Дафна моя лучшая подруга и она заслуживает, чтобы ее любили и оберегали не только друзья. Знаю, убедить Рикардо прийти на эту встречу было нелегко, и, как сказала мне Дафна, у меня не должно быть ни малейших сомнений в принятом решении. Раз уж я собралась втянуть в это дело Рикардо, действовать нужно осмотрительно.
– Абсолютно уверена, – отвечаю я.
Рикардо кивает, и, хотя пульс стучит у меня в ушах и, кажется, я вот-вот упаду в обморок, пути назад нет.
30
ДОМИНИК
Доминик вздрагивает и просыпается. Тяжело дыша, он окидывает взглядом номер в отеле. Его рука прижата к груди, белое одеяло сбилось, едва прикрывая ноги. Он сам не помнит, как задремал.
Доминик и вовсе не собирался спать, но он выпил еще, стараясь утопить печали в бурбоне, а потом свернулся клубком под одеялом, вспоминая обо всем, что произошло за эту неделю.
Ведьма.
Галлюцинации.
Дохлая ворона.
Фотографии.
Весь мокрый от пота, Доминик злится, что позволил себе сомкнуть веки. Знал ведь, что в квартиру проник посторонний! Непростительная глупость. За ним могли проследить до отеля и с той же легкостью пробраться в номер. Почему неизвестный преследователь до сих пор не убил его? Чего дожидается этот человек? Теперь Доминику кажется, что даже эта страшная участь лучше, чем постоянно терзающие его вопросы.
Тут ему приходит в голову мысль: может быть, его совсем не собираются убивать. Этот человек хочет, чтобы Доминик страдал, постоянно ожидая новой напасти, сомневался в себе и был не в состоянии думать ни о чем другом. Скоро крупный митинг, главный в его избирательной кампании, а Доминик еще даже не начинал готовить речь. Чтобы покончить с этим кошмаром, он должен выяснить, кто его преследователь.
По мнению Доминика, знать, что у кого-то есть против тебя компромат, а ты не можешь отобрать это и закопать поглубже, само по себе пытка. А то, что враг аноним, делает его еще более опасным. Угроза может исходить с любой стороны. В погоне за личной выгодой Доминик со многими обошелся непорядочно. Он не думал, что станет человеком подобного сорта, но что сделано, то сделано, и назад не повернешь.
Доминик косится на столик в углу. Там лежит окровавленная сумка. Он почти на сто процентов уверен, что это кровь Бринн, и его бросает в дрожь. Что делать с проклятой сумкой? Можно отъехать подальше от города и сжечь ее или бросить в первый попавшийся мусорный контейнер и забыть о ней. Но почему-то Доминику кажется, что безопаснее держать эту вещь при себе. Пусть хранится у него, а избавиться от сумки можно и позже, когда его преследователь будет нейтрализован.
Рядом раздается жужжание, и Доминик вспоминает, что его разбудил именно этот вибрирующий звук. Ему кто-то звонит. Доминик хватает телефон:
– Боаз? Какие новости?
Он слезает с кровати, идет к мини-бару и достает бутылку воды.
– Нашел удостоверение личности той женщины с фотографии, которую ты прислал. Имя – Шавонн Питерс, училась в Университете Лойолы, в две тысячи пятнадцатом году работала в детском летнем лагере. Дальше пробел, а в двадцатом она устроилась официанткой в закусочную под названием «Попс» в Северной Каролине.
Доминик пропускает мимо ушей все слова Боаза, кроме двух: «Университет Лойолы».
– Погоди. Говоришь, она училась в Лойоле?
– Да.
– А лет ей сколько?
– Тридцать восемь.
У Доминика глаза вылезают на лоб.
– Значит, эта женщина ровесница Бринн. Да еще училась с ней в одном колледже. Они наверняка знакомы.
– Очевидно, ее беспокоит судьба подруги, – говорит Боаз.
– Но откуда она узнала про меня? – злится Доминик. – Почему привязалась именно ко мне?
– Женщина, которую ты привез в арендованный коттедж, домой так и не вернулась, у Шавонн Питерс возникли вопросы, и она пошла в лаунж-бар расспрашивать персонал. Видимо, они с твоей знакомой были близкими подругами. Очень может быть, что твоя дамочка рассказала этой Шавонн, кто назначил ей свидание.
Доминик прислоняется к стене и бессильно сползает на пол.
– Нет, нет, нет… Боаз, я этого допустить не могу. Ну почему она сунула нос куда не просят именно сейчас? Как говорится, кто ищет, тот всегда найдет. Боаз, скажи, что тело отыскать невозможно, – умоляет Доминик.
– Я ездил в Новый Орлеан и навел справки. Бринн Уоллес никто не разыскивает, неопознанный труп тоже не находили. Для нас обоих эта женщина исчезла. Она едва дышала, и я зарыл ее рядом с болотом. Никаких шансов выжить у нее не было.
– А вещи Бринн? Сумка? Телефон?
– Закопал вместе с ней. Никто их не отыщет.
– Тогда как же, черт возьми, эта сумка вчера вечером оказалась в моей квартире? Боаз, она вся в крови и земле. Кто-то меня достает, и точно тебе говорю – это подруга Бринн!
– Успокойся! – рявкает Боаз. – Сумку купить не проблема, испачкать ее землей и поддельной кровью – тоже. Если сумку тебе подкинула эта Шавонн, прими к сведению, что она копает под тебя, и сожги улики. Хочешь, я этим займусь?
– Нет.
Доминик был уверен, что Боаз все уладил еще четыре года назад, но свидетельства обратного налицо. Теперь Доминик не сомневается, что напротив резиденции стояла именно Бринн, это она разглядывала его с другой стороны улицы. Неужели Бринн жива? Боаз уверял, что проехал много миль с ее телом в кузове, потом зашел в лес рядом с болотом, вырыл
