Горькая истина - Шанора Уильямс
– Доминик, это подарок флориста. Я их даже не пробовала.
– Но наверняка хотела съесть.
Доминик достает из коробки пончик, посыпанный сахарной пудрой, и вскидывает его над головой. Пудра осыпается на натертый воском пол.
– Который, Джо? Может быть, этот?
Дом бросает пончик в меня, и тот врезается в мою грудь.
– Или этот?
В мою сторону летит пончик с шоколадной глазурью. Я успеваю вовремя пригнуться, но этим еще сильнее распаляю гнев Доминика. Он подходит и надевает коробку с пончиками мне на голову, да еще расплющивает ее так, что все оказывается в волосах. Теперь мои косички в крошках и начинке.
– Прекрати! – кричу я, но Доминику, конечно, этого мало.
Сунув руку в коробку, он собирает оставшуюся глазурь и сахарную пудру, второй рукой крепко хватает меня за подбородок и сует облепленные сладким пальцы мне в рот.
– Ты ведь этого хотела, да, Джо? Заводишь разговор о продаже акций, выискиваешь недостатки у меня, но не желаешь признавать, какая ты на самом деле свинья! – Он запихивает пальцы так глубоко, что у меня возникает рвотный рефлекс. Пытаюсь вырваться, но хватка Доминика становится только крепче, и он прижимает меня к стене. – Хочешь снова превратиться в мерзкую толстуху? В отвратительный мешок дерьма? Будешь лопать эту дрянь – именно такой и станешь, Джо. Жрать тайком дело нехитрое, зато когда ты жиром заплывешь, этого уже не спрячешь! Нам надо поддерживать репутацию, и я не допущу, чтобы моей женой была жирная, унылая, коренастая сука! С коровой я в свет не выйду, поняла?
Доминик опускает руку и сжимает мое горло.
Я хватаюсь за его пальцы:
– Доминик… Отпусти…
Но вместо того чтобы сжалиться, муж, наоборот, сдавливает мою шею еще сильнее. Мне становится нечем дышать. В глазах темнеет. Я пытаюсь выговорить его имя, а он со злорадным блеском в глазах наблюдает за мной. Мелькает мысль, что он меня за душит, но в этот миг Доминик разжимает пальцы, и я оседаю на пол, жадно втягивая воздух ртом.
– Приведи себя в порядок, Джо, – ворчит он.
С тем же успехом он мог плюнуть мне в лицо. Не оглядываясь, Доминик выходит из кухни. Ему нет дела до того, что я, закрыв лицо руками, разражаюсь рыданиями.
Он выключает на кухне свет и оставляет меня одну в темноте.
28
ДОМИНИК
Когда Доминик уходит, Джолин лежит, свернувшись калачиком на диване. Он не в силах оставаться с женой в одном доме. Хочет быть безответственной жирдяйкой – пожалуйста, но Доминик мириться с этим не намерен.
Забрав в прихожей ключи, он спешит прочь. У них с Джолин есть городская квартира, которую они время от времени сдают. Но в этом месяце квартиру сдавать нельзя – ничего не поделаешь, избирательная кампания. Иногда Доминик приглашает туда женщин, чтобы расслабиться. С Джолин теперь стресс не сбросишь, и дело даже не в том, что она его не привлекает. Нет, жена у Доминика красотка. Но при этом настоящая заноза в заднице. Однако сейчас Доминик переночует в квартире один, чтобы его никто не отвлекал от главного.
Доминика отчего-то мучает совесть, хотя за что ему извиняться? Джолин прекрасно знает, насколько важна для мужа кампания и какое значение имеет внешний вид. Она не имеет права тянуть в рот все, что на глаза попадется. В каком виде Джо хочет выставить Доминика? Что скажут люди, когда увидят ее жирную задницу, обтянутую платьем? Нет, спутница губернатора обязана выглядеть соответственно. Она должна оправдывать все его жертвы, принесенные на алтарь имиджа.
Сколько бы Джо ни ревела и ни дулась, денька через два-три она отойдет. Все будет как обычно. Такой уж человек Джолин Харт-Бейкер. Быстро прощает обиды, из кожи вон лезет, чтобы всем угодить и заслужить похвалу. Можно подумать, она брошенный щенок. А сама даже не понимает, какое счастье ей выпало в детстве. У нее был богатый отец, вкладывавший деньги в будущее дочери. А у Доминика – только душевнобольная мать. Ее похитили, когда ему было десять лет, а спустя три года она вдруг вернулась. Пока мать отсутствовала, он жил у дяди в Гринсборо. Во второй раз Доминик поселился там в семнадцать лет.
Мамаша объявилась внезапно, и вот что она рассказала в полиции, куда немедленно позвонил дядя Бен. После смены на заправке, где она работала, ее похитил мужчина, и мать Доминика угодила в лапы к сектантам. Вдобавок они откармливали ее вредными продуктами со всякими химическими добавками, чтобы она растолстела. Впервые увидев мать после стольких лет, Доминик едва узнал ее. Она набрала фунтов пятьдесят, не меньше, и выглядела просто омерзительно. Ее чудесное возращение попало во все новости. Полиция так и не нашла секту, о которой говорила мать, и порой Доминик задавался вопросом: а были ли вообще сектанты? Что, если мать все это придумала? Хотелось верить ей, но иногда ему приходила в голову мысль: она бросила его нарочно, а обратно пришла только потому, что больше деваться было некуда.
И все же Доминику казалось, что теперь его жизнь изменится к лучшему: история матери попадет в книги и фильмы, они купят шикарную тачку, переедут в большой дом и будут грести деньги лопатой. Но ничего этого не случилось. С прессой мать не общалась, потому что вела себя непредсказуемо и жила в собственном мире. Лекарства принимать отказывалась, а в психиатрическую клинику Беретту Бейкер забрали только после того, как на дороге она врезалась в чужую машину, – ей показалось, что на женщину за рулем напал красный демон.
Нет, Джолин в детстве забот не знала. Ей бы радоваться, что ее заметил Доминик. Помог ей стать лучше. Дал цель в жизни. Доминик видел Джо в тот день, когда она плакала в библиотеке колледжа. Он слышал, как она тихонько разговаривала по телефону и ныла из-за своего веса. А на следующий день Доминик стал свидетелем того, как на парковку въехал роскошный «рейнджровер» и эта девушка забралась на заднее сиденье. Тогда Доминик и заинтересовался ею. Узнал ее имя, а потом выяснил, чья она дочь. Джолин Харт оказалась ходячим денежным мешком. Конечно же, Доминик не спешил. Изображал равнодушие, держал дистанцию, а дождавшись подходящего момента, обставил дело так, чтобы для Джо их встреча выглядела чистой случайностью. Пусть думает, что ее с Домиником
