У смерти твоё имя - Диана Аркадная
Ангелина встает и тревожно оглядывается на двери, за которыми слышится чей-то приглушенный разговор.
– Ты зачем здесь? – не здороваясь, вполголоса спрашивает она, беспокойно заламывая пальцы и пряча глаза.
– Меня вызвал следователь, – так же негромко отвечает Сабина, чуть склонив голову и разглядывая бывшую коллегу, которая от такого внимания начинает нервничать еще больше. Выглядит девушка почти так, как и три месяца назад, разве что былой румянец на светлой коже сменился загаром. Ездила на отдых в солнечные края? У всех разные способы справляться с болью, этого не отнимешь, но Сабина все равно не может удержаться от проскользнувшей циничной мысли.
– Может, позже подойдешь? – Ангелина бросает еще один взволнованный взгляд в сторону кабинета, где разговор ведется на все более повышенных тонах.
Сабина не успевает узнать причины ее поведения, но она и так вскоре становится ясна: двери распахиваются, и в коридор вываливается раскрасневшийся Андрей.
– Да ничего вы не делаете! – С этими словами он с силой захлопывает за собой дверь, заглушая раздраженный ответ Гаврилова. Увидев Сабину, парень застывает на месте, а затем вдруг подскакивает к ней и хватает за ворот рубашки, отталкивая к стене. Затылок девушки взрывается болью, и она беззвучно охает. Ткань морщится, сминаясь в побелевших от напряжения пальцах Андрея. Сабина чувствует, как воротник до рези сдавливает кожу шеи, и хватается за чужие запястья, пытаясь оторвать их от себя.
– Что ты с ней сделала?
Из-за его спины со встревоженным видом выглядывает Ангелина, пытаясь ухватить друга за локоть и оттянуть назад.
– Андрей, пожалуйста, перестань!
– Отвали! – Парень сбрасывает с себя ее руки и придавливает Сабину всем телом. – Говори, сука! Я все знаю.
Брызги чужой слюны попадают на лицо, девушка может ощутить тошнотворный запах прелых яблок на своих губах. Она в омерзении отворачивает голову и бестолково скользит руками по плечам Андрея, отталкивая его от себя, но ничего не выходит. Он еще раз прикладывает ее о стену, и от нового удара кожа на лбу распарывается острым жаром, чтобы в следующую секунду ощутить тонкую влажную дорожку на лице – пота ли, крови?
Сквозь глухой гул в ушах до нее доносится вскрик и шум распахнутых дверей. Голос Гаврилова, который с трудом складывается в ее сознании в нечеткие слова. Кажется, он говорит Андрею отпустить ее. С трудом сфокусировав зрение, Сабина понимает, что Александр стоит совсем рядом, загораживая ее плечом, одновременно пытаясь заставить Андрея разжать кулаки.
Парень сопротивляется, и завязывается короткая потасовка. В какой-то момент голова зажатой между двумя мужчинами девушки запрокидывается, она чувствует тупой удар по зубам и губе, отчего та лопается, наполняя рот омерзительно сладким привкусом.
– Черт! – ругается Гаврилов, не успевший закрыть Сабину, и, грубо заломив Андрею локоть, все же оттаскивает его от девушки, которая несколько секунд остается в ступоре после удара, а затем внутри нее что-то взрывается и она бросается на парня сама.
В мыслях ее алая пелена.
Это похоже на рефлекс, оставшийся от той, другой жизни.
Она выбрасывает сжатую в кулак руку, и костяшки пальцев расплываются еще одной вспышкой боли, когда встречаются с носом бывшего коллеги, и тот, вскрикнув, падает назад, на удерживающего его Гаврилова. Голос Ангелины слышится где-то совсем рядом, тонкий, вкручивающийся в раскалывающийся на сотни ощущений мозг.
– Да чтоб вас всех! – сквозь зубы цедит следователь и, оттолкнув моментально затихшего Андрея, фиксирует в захвате уже руки Сабины. Он поворачивает пытающуюся первое мгновение вырваться девушку к себе спиной и просто крепко обнимает ее, выжидая и тихо бормоча ей на ухо какие-то слова. Сабина не вслушивается в их смысл, только в интонацию, и вскоре злость, захлестнувшая ее приливной волной, опадает так же быстро, как появилась, оставляя после себя только неприятную дрожь в конечностях и головокружение.
Она замечает, что в дверях коридора сгрудились люди, не решаясь приблизиться. Кто-то начал снимать на телефон. Сквозь людскую толчею пробираются несколько сотрудников и быстро выводят Андрея с Ангелиной наружу, попутно прогоняя зевак. Гаврилов поправляет сбившийся набок галстук, одергивает рукава помявшейся сорочки и, под руку заведя Сабину в кабинет, резким движением захлопывает дверь, словно отрезая их от остального мира.
Воздух густеет, цепляется за легкие, когда девушка пытается сделать глубокий вдох и выдох.
– Присядь, – раздается раздраженное приглашение, но Сабина различает в мужском тоне беспокойство. На ослабевших ногах пройдя и опустившись на указанный следователем диван с покрытием из искусственной кожи, она тяжело дышит, наклонив голову и уперев ладони в колени. Вспышка ярости напугала ее саму. С ней давно такого не происходило. За много лет Сабина привыкла сдерживать злость, заталкивать ее в глубину подсознания. В конце концов это приводило к тому, что все ее эмоции выцветали, как акварельные краски под солнечным светом, и им на смену приходила спокойная, лишенная бурной радости или острой печали отстраненность.
Гаврилов протягивает ей граненый стакан с водой и, дождавшись, пока Сабина залпом его осушит, отставляет пустую тару, а сам присаживается рядом с ней на корточки, заглядывая в лицо.
– Ты в порядке?
– Да, – говорит она, а сама мотает головой. Потом все же исправляется. – Нет.
– Болит? – спрашивает мужчина, указывая на ее лицо.
Девушка отворачивается, избегая встречаться с ним глазами. Вздохнув, Александр отходит к шкафу и начинает там что-то искать. Сабина в это время успевает немного прийти в себя и коротко осмотреть помещение.
Рядом с раковиной у входа стоит почти пустая вешалка. В центре комнаты расположился стол из ДСП, перпендикулярно ему еще один, заваленный стопками папок. На противоположной от дивана стене два типовых окна с деревянными наличниками, окрашенными белой краской. Позади центрального стола на стене висит портрет президента с заткнутым за рамку флажком, чуть ниже – грамоты в серебристых пластиковых рамках.
– Ваш прежний кабинет был уютнее, – бормочет девушка,
