Сто мелодий из бутылки - Сания Шавалиева

Их коротенькие носы ловили сладкий запах сдобного теста. Так убийственно волшебно пахли только кренделя: ваниль, мак, сахарная помадка, поджаристая корочка, а на срезе сырой запах дрожжей. Словно детские слезинки, один аромат быстро накатывал на другой, не успевал скатиться первый, тут же штормил второй. Если бы Ася умела собирать ароматы духов, она обязательно бы соорудила парфюм «Свежий крендель». Из детства осталось два невосполнимых вкуса: мороженого и кренделя. Съели, слопали, смяли – ещё много есть слов для определения того чревоугодия. После покупки кренделя денег на хлеб не осталось, да и сам хлеб закончился, хоть пять раз стой в очереди. Ренат оставил семью без хлеба, а это мать и две сестрёнки, младшей два года. За тот случай ему прилетело. Как конкретно, Ася не помнит, а Ренат вспоминать не желал.

– Мы ищем улицу Герцена. – Ася посмотрела человеку с косой в глаза.

Он задумался, огляделся по сторонам, словно среди запаха свежескошенной травы, тишины и покоя пытался высмотреть указатель или саму улицу, пропавшую где-то в семидесятых годах. Примерно представлял, где располагались в городе здание горисполкома, горкома партии и комсомола, школа, стадион, Дворец рабочей молодёжи. И где-то там была улица Герцена?

– Такой улицы не помню, – честно признался Ренат.

На мгновение он показался Асе ужасным чудовищем, которое появилось перед ними в светлое время суток с острой косой и желанием погубить, запутать, усыпить тех, кто рискнул проникнуть в тайны города-призрака. Человек с косой был воплощением загадочной и безумно злой силы, которая наполняла воздух, пряталась между цветов и деревьев, шептала о чём-то мунковскими вытянутыми провалами дверей, выглядывала из пустых глазниц тёмных окон. Почерневшие телеграфные столбы, как костлявые пальцы, указывали в небо, где безмолвно, с колючими крыльями, реяло тёмное покрывало прошлого.

– А зачем вы косите? – Странно, конечно, но этот вопрос сейчас реально волновал Асю. – У вас корова или коза?

Ренат удивился резкому переходу и вновь улыбнулся.

– У меня туристы с машинами. Прямо к матери во двор заезжают. Вот решил им площадку организовать.

– Вы здесь живёте?

– Не. Я сам с семьёй живу в Новом городе. Сюда приезжаю матери помогать по хозяйству.

– А чего с собой не заберёте? – удивился дядя Гена.

– Не хочет. Говорит, что отсюда переедет только на кладбище. Наш дом ещё дед ставил. В следующем году дому сто лет праздновать будем. Мать сама с хозяйством не справляется, вот я и приезжаю.

То, что здесь кто-то живёт, явилось для Аси неожиданным открытием, появился шанс поговорить с кем-то из старожилов.

– Может, мама помнит улицу Герцена? – вспыхнула надеждой Ася.

Ренат стал каким-то странным, боязливым, растерянным.

– Она больная. Практически ничего не помнит, живёт в радиусе пяти минут.

Это был тупик. Словно погибла последняя живая клетка организма.

– От города ничего не осталось, – продолжил Ренат.

В его мягком голосе прозвучала тоска. Он помнил, как в детстве колесо сухо стукало по ухабам и бесшумно катилось от него прочь, а он нёсся следом по тихой улице, мимо дома учительницы литературы с её чудными бегониями на подоконнике, со шкафом зачитанных, порванных книг, мимо дома печника, с глубокими, как море, окнами, мимо телеграфных столбов, стянутых проводами. На проводах всегда сидели воробьи, похожие друг на друга, как ноты. Тогда Ренат думал, что накопит на мотоцикл и всю жизнь будет гонять по стране, но после школы жизнь притормозила, превратилась в рутину. Все одно и то же, словно Ренат по волшебству попал в центр круга и теперь в промежутках между весной и осенью придумывал себе развлечения на Поскотине: то дрова складывал радугой, то траву косил зигзагами. Как-то в заброшенном Дворце культуры нашёл обломки обелисков, перевёз на тележке к дому. Из кусков собрались бюсты Ленина, лётчика (скорее всего Чкалова), пионера. Аккуратно всех склеил, трещины и сколы подмазал гипсом, выкрасил серебряной краской, установил за забором вдоль дороги. А недавно нашёл две симфонические трубы, у одной не хватало двух вентилей, оба выточил на токарном станке. В общем-то, ничего так получилось, сипло, но пели…

Дядя Гена разочарованно взглянул на Рената. Потом спохватился, что несолидно, по-мальчишески поплыл, как плавленый сырок. Нахмурился, строго посмотрел на Асю, будто это она виновата, что они опоздали и явились в пустоту.

– Вам бы лет десять назад приехать, пока тут ещё что-то оставалось, – подсказал Ренат.

– Вы хотите сказать, что город исчез за десять лет? – удивилась Ася.

– Нет, конечно. Город давно разбазарили на металл, дрова. Надо, не надо – тащили всё. Только когда стали гибнуть люди, запретили.

В этом «стали гибнуть люди» прозвучало что-то зловещее и мстительное. Будто маленькие рогатые чёрные существа с особой изобретательностью зазывали обманчивым блеском искателей-копателей в омуты и изматывали иллюзией наживы. Ася вдруг уловила запах серы, к нему тотчас примешался аромат горячего хлеба и кофе. В желудке буркнуло – вполне оправданная реакция, когда хочется есть.

– А как здесь гибли? Вроде все спокойно. – Ася вытащила из сумки бутылочку йогурта, с удовольствием сделала большой глоток и прислушалась к тишине. Запах горячего хлеба и кофе пропал.

– На одного стена рухнула, другой утонул в яме с водой, третий залез на столб, думал, обесточен. Да много случаев было, даже ребёнок погиб, когда помогал отцу разбирать крышу барака.

– Я в интернете смотрела, что ещё остались развалины Дворца.

– Так они только и остались.

– Покажете? – Ася допила йогурт, огляделась, куда выбросить бутылку. Естественно, ни одной урны. Вернула пустую бутылку в сумку.

Ренат с тоской посмотрел на косу. Ему хотелось работать, а не слоняться с приблудными туристами. Он нехотя тронулся к перекрёстку и, пройдя метров двести от поворота, притормозил у закрытой будки туалета. Недалеко стояли два внедорожника с кузовами, открытыми навстречу другу другу. Три человека в синих футболках с надписью: «МЧС РОССИИ» перегружали из одной машины в другую баулы, ящики, коробки. При появлении троицы спасатели притихли. В глаза бросилась их настороженность, тот, что выглядел постарше и посуровее, закрыл багажник и молча ждал, когда туристы протопают мимо. Асино «здравствуйте» пропало в безответной пустоте. С той секунды, когда Ренат заметил спасателей, его тело скукожилось, словно его охватил ореол таинственного страха и он лишился всякой власти над собой.

– Дворец там, – махнул рукой Ренат. – Я пойду, и так много времени на вас потратил.

– Ох! Спасибо вам большое, – обернулась Ася к нему, но увидела только спину, быстро мелькающие подошвы калош.

В какой-то момент он остановился и предупредил:

– Внутрь не лезьте, засыплет.

Без сомнения, полезла бы, а теперь струхнула.

Она смотрела на разнообразие