Сто мелодий из бутылки - Сания Шавалиева
– Ты мне нервы не делай.
Ася вздрогнула от грубости. О нет! Это Юрий кому-то ответил по телефону.
– Жена, – пояснил Юрий дяде Гене. – Я подожду вас наверху. Здесь фиговый оператор, связь не ловит. Можете погулять побольше, я посплю часика два.
Ася потянула сумку с сиденья.
– Оставь, – предложил дядя. – Чего таскаться.
И то верно. В коричневой сумке было дорожное барахло: зубная щётка с пастой, тапки, шорты, остатки пирога, кефир и йогурт в бутылках. Закинув на плечо дамскую сумку, заторопилась за дядей, но в какой-то момент всё-таки вернулась за йогуртом. Догоняла дядю бегом, он широко ступал по дороге, заросшей бурьяном, укрытой пупырчатой тенью деревьев. Через несколько минут он вышел на брусчатку из шлака.
Вокруг были джунгли репейника и борщевика. «Боже милостивый, где город? Где дом моего детства? Где моё детство?» – думала Ася. Теперь направление разлеталось в противоположные стороны. Хоть бы понять, что это за дорога. В городе их было две, одна главная, вторая объездная, обе шли в параллельном направлении, налево – к Кизелу, направо – на Новый город. Дорога походила на хребет, на геометрическую границу между прошлым и настоящим.
– И куда? – завертел головой дядя.
– Откуда мне знать?
Город пропал. Или его одним глотком уничтожило чудовище, или разметало мощным взрывом. Здесь жили очень разные люди, с красивыми и не очень лицами, характерами, судьбами. Ничего не осталось. Время проглотило сгусток жизни из камня и плоти, превратило его в бестелесное, полное ужаса и покорности трепетное воспоминание. Ася нутром ощутила это воспоминание и как-то отупело смирилась. Городу повезло меньше, чем ей, – она спаслась, а он превратился в пустоту. Не всем дано пережить город своего детства. Возникло желание помочь ему отыскаться, собраться, стать человеческим островком, способным восстановиться хотя бы в иллюзиях. Ася осознала, какой она простейший элемент в этом космосе и как бессмысленно сопротивляться неотвратимости судьбы, которая неслась ей навстречу.
Прошло, должно быть, минут десять, пока утих первый приступ разочарования и Асю сковало оцепенелое спокойствие. В пустоте сознания, как фрагменты гигантской мозаики, начинали возникать кадры из детства. Они сходились, расходились, наплывали, задерживались…
– Хотя бы понять, что это за точка. Было бы ясней, куда двигаться.
– Да, пожалуй, – бесстрастно отозвался дядя Гена.
– В городе было две дороги.
– Эта – которая?
– Не знаю. Но если встать спиной к коксохиму, то Кизел будет впереди.
– Это поможет найти дом?
– Дом – нет. Он как раз находился между дорогами. А вот школа была там, – Ася махнула налево. – Дворец культуры направо, баня позади, там же и столовая, где мать работала.
– Ну хоть что-то. Что ж, будем двигаться вперёд. Назад упасть мы всегда успеем. Пошли?
По сторонам мелькало зелёное, жёлтое, серое. Ася щурилась, напрягала зрение. Мимо плыли заросли борщевика, ели, берёзы, снова борщевик, огрызки разрушенных фундаментов. Низкие ветки ели скрывали вандальную надпись «зд… коп… ся». Рискнуть здоровьем – протоптаться сквозь борщевик? Поддавшись порыву, Ася стала раскатывать рукава джинсовой куртки.
– Ты куда?
– Может, адрес остался, указатель, надпись.
– Улица Ленина. У вас была улица Ленина?
– Не знаю. Я же маленькая была. Помню только улицу Герцена. В больницу ходили, запомнила.
– А дом какой? Хотя неважно. Что будем делать?
– Пройдёмся?
– Куда?
– Направо, налево, вперёд. Выбирай. – Асе и правда было всё равно, куда идти.
Детство давно закончилось, как огромный сладкий торт. Каждый день был с новым удивительным вкусом – и вот уже торт съеден, остались только тарелки с крошками воспоминаний. Неужто и жизнь так коротка? Неужто и всем она кажется такой немыслимо краткой? Или только Асе, здесь, в пустоте бывшего города, когда пики елей, как стрелки часов, напоминают о том, чтобы она успела все продумать и осмыслить?
Не спеша пошли налево, несколько раз Ася останавливалась, вглядывалась в обочину: растоптанная лягушка, вся в пыли и грязи. Уже усохла до мумии. Мохнатая чёрная гусеница, без рук и ног, живёт, ползет и даже не представляет, как приятно причесать, пригладить свой мех.
– Чего ты там застряла?
В следующий раз Ася задержалась у нарисованного на дороге солнца. Машины не ездят, рисунок на брусчатке живёт долго. Прикоснувшись, почувствовала, что брусчатка начала по-кошачьи урчать. О нет! Это живой трёхцветный кот – появился ниоткуда, шёл уверенно, смотрел дерзко, по-хозяйски. Ася потянулась погладить. Настроение не совпадало. Кот закатил глаза, криво улыбнулся.
Разве такое возможно?
– Что ты там топчешься? – одёрнул сердито дядя.
Ему здесь неинтересно. И он прав. Асю точно пронзила резкая зубная боль. Она на границе между воспоминаниями и мечтой. А ведь это совершенно разные вещи, совсем не одно и то же. Пока она была в Узбекистане, она завидовала весёлой жизни дяди Гены, его успеху, дому, была уверена, что у неё всё впереди. Мечтала о муже, детях, благополучии. Надеялась жить долго, бесшабашно. А сейчас, похоже, её жизнь лучше, чем у него. Сейчас, сию минуту, у неё здесь живо прошлое, и от этого сердце переполняется теплом. А у него нет здесь воспоминаний, в его душе пустота, только желание найти бутылки со звонкими монетами.
Где-то в глубине деревьев зазвучала песня: «…Ягода-малина, в лес меня манила…»
– Мне одному кажется? – прислушался дядя Гена.
– Если вы про «ягоду-малину», то я тоже слышу.
Дорога свернула направо и сразу упёрлась в человека с косой. Мужчина косил в такт песне. «Ягода» – направо, «малина» – налево, «в лес» – направо, «манила» – налево. Радиоприёмник, висевший на ветке, закашлялся, словно увидел чужих. Человек обернулся, опустил косу. На вид лет пятьдесят, серая футболка, серые штаны с боковым карманом у колена, чёрные калоши, белая панамка из тонкого трикотажа. Лицо доброе, мягкое, как оладушек, с поджаристыми губами, глазами, носом.
Он стоял и ждал, когда они заговорят. Он был уверен, что они обязательно что-нибудь спросят, и он обязательно расскажет все, что знает, если, конечно, их интересует город-призрак, а не мировые тенденции в рок-музыке или ещё какие-нибудь закавыки космического пространства.
– Здравствуйте, – так банально пошла на контакт Ася.
Человек невольно улыбнулся, стянул с головы панамку, вытер ею пот со лба, вернул на место. Дядя Гена поздоровался за руку.
– Мы тут заблудились. Где мы?
– Поскотина.
– Проскочили? – удивилась Ася, пояснила дяде Гене. – Поскотина, ну, это как будто бы пригород.
– О как! А где сама Губаха? – воскликнул дядя Гена, ошарашенный таким поворотом дел.
– Я пытался уйти от любви… – тёплым голосом ожил радиоприёмник.
Человек обернулся на звук, убрал громкость.
– Как вас зовут? – Ася продолжила общение.
– Ренат.
Ася улыбнулась знакомому имени двоюродного брата, вспомнила, как стояли с ним в
