Всклянь - Коля Андреев
Когда Сергея переехала к нему, Сергей арендовал небольшой кабинет за пять тысяч в месяц и перевез туда все бумаги, принтер, только старый ноутбук таскал с собой. Дома теперь были ее руки, которые могли подхватить написанную вчера главу, были ее глаза, которые жадно хватали текст, был ее рот, который шептал: «Боже мой, Сереженька, боже мой». В такие моменты он представлял, что голый лежит на кухонном столе, а Сергея с лупой тщательно изучает что-то в его паху и, пусть так же восторженно отзывается, но все равно лезет туда, куда ее не звали, включает свет там, где всегда темно. Поэтому его труд переехал. Дома остались удовольствие, разговоры и постепенно зреющая катастрофа.
Друзья родителей навязали ему помощницу – глухонемую Кристину, у которой что-то там случилось в детстве, поэтому обычная работа ей противопоказана. «Платить ей будем мы, – сказала мать. – У тебя все равно денег нет». Кристина приходила, улыбалась, наливала в чайник воду из пластиковой бутылки. Заваривала два черных, себе с сахаром, ему без. Иногда выносила пустые бутылки из-под красного. Открывала свой ноутбук и набирала его каракули.
Сидели в метре друг от друга и разговаривали в телеграме.
КРИСТИНА
А вы сами пишете стихи?
СЕРГЕЙ
Имел такую глупость. Больше никогда.
КРИСТИНА
Разве вы слабак?
СЕРГЕЙ
Перед Его словами да. Мы все не тянем.
КРИСТИНА
Но пишете о его жизни?
СЕРГЕЙ
Пишу ему памятник.
КРИСТИНА
И когда закончите?
СЕРГЕЙ
У меня осталось меньше года на это.
КРИСТИНА
До того, как вам тридцать будет?
СЕРГЕЙ
До того, как все.
⁂
В доме начали появляться веревки.
Его ремни Сергею не устраивали, пояс от халата оказался слишком тонким. Она приносила в дом новый волосатый канат, прятала его под подушкой, так, чтобы в разгаре, потной, вымотанной, достать и вручить ему. На. Делай. «Сильнее!» – хрипела она. «Еще, Сереженька, да, да», – а дальше слов было не разобрать: она просто выталкивала из себя звуки, которые его и пугали, и заводили сильнее.
Утром Сергей вставал раньше нее и избегал смотреть на канат, на этого мертвого змея на полу. Вечером веревок уже не было. Куда Сергея могла их прятать? Может, просто выкидывала? Однажды, когда она ушла на кафедру, он перерыл все, чтобы попробовать это самому. Понял, что исчезли два его ремня и пояс от халата. Как будто дневной свет убивал их. Он попробовал одной рукой держать себя за шею, другой за член, но ничего не получилось. Все-таки слабак.
Вечером на кухне она пожаловалась, что диссертация не двигается с места. «У меня нет вариантов не сдать текст через два месяца. Я сама себя уважать перестану. Меня выгонят. У меня кончится жизнь. Я больше не буду Сергеей. Я уйду от тебя».
Она плакала в вечерней тишине. А ему было тяжело и так печально.
Она достала из рюкзака серебристую цепь.
Он не выдержал и сказал:
– Ты разве не понимаешь, что все променяла на это? Ты не пишешь, потому что у тебя внутри больше не растет чернота, твой черный человек – это я, в те моменты, когда ты просишь вот этого.
– Тогда сделай мне больно, прошу тебя. Называй меня скверной. – Обхватила себя за голову. – Что же я наковеркала!
Он молча взял цепь и потянул ее в спальню.
⁂
КРИСТИНА
Не расстраивайтесь. Всего пять отказов. А отослали мы в семь издательств.
СЕРГЕЙ
Они правы. Это никому не интересно.
КРИСТИНА
Я прочитала. Мне нравится. Очень. Опубликуют.
СЕРГЕЙ
Говорят, что я скоро буду знаменитый русский дурак.
КРИСТИНА
Я все сделаю, чтобы напечатали. Можно я помогу?
СЕРГЕЙ
Делай что хочешь с этой херней.
⁂
Ритм сбился. Сергей часто вставал в час дня, его завтрак был обедом Сергеи. После некоторых ночей они молчали. Она стала носить тонкие шарфики, потому что на горле оставались следы. Диссертация, по ее признанию, летела к финалу как стальная конница. Он по привычке уходил из дома в кабинет, пил чай, смотрел на Кристину, которая приносила ему вычитанные листы и указывала, где он неверно цитировал Поэта. И куда он лезет, если не помнит каждой строчки, если он ошибается в предлогах, боже, боже, какой же позор. Кристина зарывалась в свой ноутбук, что-то писала, улыбалась. Сергей решил, что у нее появился парень. Вот и славно, вот и хорошо.
СЕРГЕЙ
Я закрываю кабинет, работа наша окончена, тебе спасибо большое за помощь.
КРИСТИНА
Все еще будет хорошо, чего вы!
СЕРГЕЙ
Теперь решено. Без возврата.
КРИСТИНА
Предназначенное расставание обещает встречу впереди!
Когда он вернулся, Рязань ложилась спать, а Сергеи дома не было.
Что ж.
Он давно знал, где лучше всего: в его старой квартире, в ванной, похожей на англетеровский санузел.
КРИСТИНА
С днем рождения! Такого подарка вы не ждали!
И больше ничего. Он подумал: может, она хотела прислать фотку в нижнем белье. И передумала в последний момент.
В замке заворочался ключ.
Сергея была пьяна, с порога в дом влетел аромат красного вина вперемешку с табаком, ее дыханием, духами, улицей. Она не разувалась, прошла сразу на кухню, уронила себя на табуретку. Полезла в рюкзак. Сергей закатил глаза: блядь, не сегодня. Ее пальцы, белые, тонкие, вытащили томик размером чуть больше стандартного листа А4, в синей дерматиновой обложке.
– Друг мой! – Она улыбнулась, но в глазах (он точно видел) висели слезы. – Друг мой! Ты был очень и очень болен, и мы знаем, как унять эту боль!
Она распахнула обложку.
Его заголовок. Его!
Радостно подпрыгнуло сердце.
– Диссертация моя. Но ты в соавторах. Мне, ха-ха, Кристина прислала твой текст. Мы вдвоем с ней переработали. И – оп! Вот она! Защитила сегодня – в твой день рождения! Под аплодисменты ученого совета! Твой труд увидел свет! А мои мозги, как рощу в сентябрь, теперь осыпает алкоголь! Выпьем, Сереженька!
Пока она открывала бутылку, брала стаканы, наливала, что-то рассказывала, все время говорила, слово за словом, слово, слово, слово, шум, язык, говорила, говорила, говорила, он читал. Спотыкался, глаза бегали, узнавал свои обороты и не узнавал, хотел увидеть, как они влезли в его текст, как они изнасиловали его предложения, как они из боксерского поединка превратили его труд в блевотную мазурку.
– На, выпей! Ну что, ты не расстроился? Не расстроился же?
Он взял стакан и вылил в себя все.
– Это… очень хорошо. Спасибо. Просто, честно, не ожидал.
– Мы же ничего не украли?
Всю его жизнь.
– Нет, что ты. Нет. Налей еще.
Зашумело в трубах.
Он встал, она остановила его. Потащила из кухни.
– Сегодня у тебя день рождения, и сегодня все будет наоборот.
Из-под подушки она достала веревку толщиной с его большой палец. Повалила на кровать, быстро разделась сама, стала стаскивать с него джинсы, свитер, трусы. Он видел свое тело, как свой текст, и ее руки были повсюду, царапали, сжимали, хватали, тянули. Перевернула его на живот, мысли путались, глаза тяжелели, он почувствовал, как горло обхватывает что-то жгучее, потом кровь в голове вдруг начинает стучать сильно-сильно, как будто ломится наружу.
– Ты же хотел этого? – спрашивает она властно, со злостью.
– Да-а-а-а… – хрипит он в ответ.
– Умереть? Как он? В тридцать?
Откуда у нее столько сил? Он не может помочь себе руками, они стали ватой, ничем, они исчезли.
– Хва…ти…т.
Она смеется, но где-то далеко-далеко, совсем не здесь. Пугливо кажет темнота.
⁂
Он очнулся,
