Чужие свадьбы, я и Кирилл - Даяна Брук

Я даже представила, как потом всё будет: неловкий смех, его рука на моём плече, реплика про “это случайно”. Но реальность оказалась проще и честнее. Я уснула раньше, чем он выключил воду. А может, просто закрыла глаза, чтобы не увидеть, что между нами пока тишина не от покоя, а от осторожности.

* * *

Утром я проснулась от солнца, которое, как всегда, пришло без предупреждения и без приглашения. Комната была залита светом, будто кто-то включил прожектор на мою неготовность к новому дню. Из кухни тянуло кофе не моим, конечно. Лера уже успела сварить, Кирилл, судя по звукам, искал чистые чашки.

Я взяла телефон, пролистала до заметок и напечатала:

Запись № 185. Никаких презенташек на свадьбах.

Любовь не стартап, и никому не нужно знать, как ты “всё почувствовала”. Главное, чтобы потом не пришлось делать слайды с подписями “ошибка” и “новый этап”.

Я улыбнулась. Петербург снова дышал сыростью и началом весны, как будто город всё ещё не определилсяжить или дремать. На кухне Лера что-то напевала, Кирилл ронял ложки, а я лежала и думала: может, счастье и правда где-то рядом?

Просто иногда оно пахнет не цветами, а кофе, зубной пастой и лёгким синяком под глазом.

Если вам понравилось — добавьте книгу в библиотеку

Это очень помогает истории расти.

И пишите, что чувствуете — я читаю всё.

Глава 9. Сосед по тишине

Лера уже ушла. Это было странно само по себе, потому что обычно ее уход невозможно не заметить. Она шумела, как женщина-бытовой-оркестр: фен, звонки, хлопки дверей, аромат духов, который заполнял пространство так, будто собирался зарегистрироваться по месту жительства. А сегодня все тихо.

А на кухне сидел Кирилл. Растрепанные волосы, домашняя футболка с надписью “Ctrl+S your life”, бутерброд в одной руке и нож в другой, как будто балансировал между завтраком и самоанализом. Он выглядел так естественно, что даже эта кухня вдруг показалась его осбственностью. Я остановилась в дверях, глядя на него, и поймала себя на мысли: мне не нравится, как легко он вписывается в мой утренний хаос.

— Доброе утро, — сказала я, стараясь звучать спокойно.

Он поднял взгляд, улыбнулся уголком губ.

— Уже обед. Я думал, ты не проснешься.

— Я тоже думала, — ответила я, наливая себе кофе. — Но организм решил, что депрессия — это роскошь не моего бюджета.

Он усмехнулся.

— С таким подходом ты точно выживешь.

Мы ели бутерброды молча, глядя в окно. Петербург неохотно притворялся южным городом: редкое солнце разливалось по подоконнику, на стекле играли блики, за окном кто-то чинил велосипед. Тишина была не неловкой, скорее, тёплой. В ней можно было остаться, не объясняясь.

— Ты правда любишь эту работу? — спросил он после паузы, кивая на мою сумку с логотипом «Софии».

— Ага. Там людьми, которые все еще ищут себя между страниц.

— Но платят тебе копейки.

Я пожала плечами.

— Это не главное.

— А что главное? — спросил он. — Самореализация, атмосфера, чай из старого чайника?

— Чтобы не скучно было жить.

Он посмотрел на меня чуть дольше, чем стоило.

— Может, всё-таки пора повзрослеть?

— Ты предлагаешь мне офис? — я усмехнулась. — Серые стены, корпоративные рассылки и разговоры о KPI?

— Почему нет? Стабильность, чайник, график, корпоративы. Всё, как у людей.

— Я представляю себя в офисе — и сразу вижу книгу «Мы». Все одинаковые, улыбаются по расписанию, дышат по норме, еда по норме, секс по норме, оргазм если выполнишь KPI. Брррррр.

— Не всё так страшно.

— Там душно от чужих планов. Я знаю.

Он рассмеялся.

— Ты неисправима.

— Я предпочитаю слово “живая”.

Мы снова замолчали. Кирилл откинулся на спинку стула, положил руку на стол. Его пальцы почти коснулись моих. Почти, но этого было достаточно, чтобы всё внутри сжалось и расправилось одновременно. Тепло от его руки будто просочилось сквозь воздух такое, которое не обжигает, а просто напоминает, что ты еще можешь чувствовать.

Я не отдернула руку. Просто смотрела, как солнечный луч упал прямо на наши пальцы, делая этот момент каким-то слишком настоящим. Мир вдруг стал тише, как будто всё лишнее ушло в фон.

Он первым отвел руку.

— Пора на работу, книжница, — сказал он, вставая.

Я улыбнулась.

— А ты романтик, хоть и притворяешься реалистом.

Он уже был в дверях, когда добавил:

— Просто знаю, что завтра снова утро. И всё начнётся заново.

А я осталась сидеть за столом с чашкой, хлебными крошками и чувством, что этот день запомнится не событиями, а дыханием.

* * *

В своей комнате я открыла шкаф и уставилась на свой личный музей вечной юности. Джинсы три пары, все с разными степенями выцветания и историей неудачных свиданий.

Толстовки, как эмоциональные доспехи, удобные и безопасные, потому что никто не ожидает от девушки в толстовке решения судьбоносных вопросов.

Футболки с надписями: “Books not boys”, “Coffee and sarcasm”, “Живу как пишу, через запятую”.

Юбки лежали отдельно, будто на карантине, редко выгуливающие и подозрительно оптимистичные.

Каблуков — ноль. Пиджаков — ноль. Блузка — одна, но она для совращения, прозрачная.

Только кеды, свитеры и вещи, в которых удобно бежать, но не стоять.

Я вздохнула. Может, и правда пора «повзрослеть»? Купить пиджак. Научиться гладить рубашки. Говорить фразы вроде: «У меня встреча в 10» и «да, я на фрилансе, но с НДС».

Я представила себя в офисе: застывшая улыбка, бейдж, коллеги, которые знают всё про ипотеку и ничего про смысл жизни. Кофе из автомата, скука по графику, разговоры про отпуск “на две недели в Сочи”. Всё аккуратно, всё правильно. И пахнет не свободой, а сгоревшими мечтами и кондиционером.

Нет, не моё. Мой гардероб, как и я, всё ещё живёт между подростковыми бунтами и взрослыми счетами. И, может быть, это честнее, чем казаться тем, кем не успела стать.

Кеды, джинсы и футболка. Все мое богатство на мне. Вперед.

* * *

В «Софию» пришел философа в костюме. Он выглядел как Нео из «Матрицы», если бы выбрал не ту таблетку и остался работать в бухгалтерии. Белая рубашка, серый пиджак, глаза с выражением: «а смысл?»

— Посоветуйте что-нибудь про систему и личность, — сказал он, поправляя галстук.

— “1984”?

— Читал.

— “Скотный двор”?

— Читал.

— “Мы”?

— Моя настольная.