Клуб «Непокорные» - Джон Бакен

Новости, что он получил, по-видимому, были добрыми, потому что он повернул ко мне улыбающееся лицо:

— Мое маленькое предприятие в парке имело блестящий успех… Но мне следует кое-что объяснить. Я должен был стать приманкой для моих врагов, поэтому я появился перед остальными четырьмя. Они потеряли меня у Мраморной арки и не узнали меня в том чучеле, что сидело на скамье под дождем. Но они знали, что я ушел от них, как сквозь землю провалился, где-то в том месте, и цеплялись за след, как терьеры. Вот-вот они должны были обнаружить меня, вот-вот должна была начаться стрельба… Тем временем некоторые из моих людей прятались в тени между дорогой и оградой.

— Когда я вас увидел, ваши враги были рядом? — спросил я.

— Двое были на противоположной стороне дороги. Один стоял под фонарным столбом у ворот. Не знаю, где в тот момент был четвертый. Но все они так или иначе проходили мимо меня, и не раз. Кстати, вас и самого могли подстрелить, вы же понимаете… Когда вы спросили, устроят ли меня шесть пенсов… Случилось так, что это был их пароль. Я очень доволен тем, что сразу сообразил, что вы человек безобидный.

— Почему же вы покинули парк, если так хорошо расставили ловушку? — спросил я.

— Потому что это означало, что мне придется иметь дело со всеми четырьмя сразу, и я делаю им честь, тратя нервы на их гоп-компанию. А пушки у них, надо сказать, всегда наготове. Мне нужен был шанс разбить эту стаю, и ваше появление дало мне его. Когда я ушел, двое, как я и предполагал, увязались за мной. Моя машина стояла на Парк-лейн, меня подвезли, и один из них увидел меня в ней. Я их немного поводил за нос, но к данному моменту они должны были быть во всем уверены. Моя машина, видите ли, уже несколько минут ждала меня возле этого дома.

— А как насчет двух других? — спросил я.

— Бертон сразу позвонил, сообщил, что была небольшая захватывающая стычка и компанию таки загребли. Вашей полиции, должно быть, показалось, что это серьезный случай ограбления на дороге: два парня, по виду настоящие хулиганы, задерживают мирного пожилого джентльмена, который возвращается с ужина. На работу я беру старых солдат, ветеранов индийских войн, а уж они-то умеют двигаться мягко… Я только хотел знать, кто были те, кого взяла полиция. Бертон этого точно не знал. Одним был Алькаса, а насчет второго я не могу быть уверен. Надеюсь, он не ирландец.

В этот момент громко и ровно зазвенел мой дверной звонок.

— Через несколько секунд я решу эту проблему, — весело сказал президент. — Боюсь, мне придется побеспокоить вас, чтобы вы открыли дверь, Лейтен.

— Это ваш адъютант?

— Нет, Вальдесу я приказал постучать. Это те, что остались от шести. А теперь послушайте меня, мой друг. Эти двое, кем бы они ни были, пришли сюда, чтобы убить меня, а я вовсе не хочу, чтобы меня убили… Мой первый план состоял в том, чтобы Вальдес и другие были здесь и чтобы двое моих врагов попали в ловушку. Но перед тем, как позвонить по телефону, я передумал. Враги мои — люди умные, и к этому времени они будут очень и очень осторожны. Поэтому я придумал нечто иное.

Звонок прозвонил во второй раз и — очень настойчиво — в третий.

— Возьмите это. — И он протянул пару маленьких пистолетов с голубоватым отливом. — Когда вы откроете дверь, вы скажете, что президент дома и в знак доверия предлагает вам эти штучки. «Une espèce d’Irlandais, Messieurs. Vous commencez trop tard, et vous finissez trop tôt»[99]. A затем приведете их сюда. А теперь быстро! Надеюсь, Корбалли — один из них.

Я сделал все в точности, как мне было сказано. Не скажу, что мне понравилось это дело, но я, совершенно очарованный молодым человеком, смирился с тем, что моя квартира превратилась в место свидания отчаянных людей. Перед этим я запер дверь на замок и вставил цепи, и мне потребовалось несколько минут, чтобы открыть ее.

Мне показалось, что я смотрю в пустоту.

— Кто это? — спросил я. — Кто звонил?

Мне ответили сзади. Впервые в жизни я увидел, что люди могут перемещаться так быстро. Должно быть, они проскользнули мимо меня в тот момент, когда мои глаза были ослеплены переходом от тусклого света зала к сиянию лестничной площадки. Это дало мне некоторое представление о тех, с кем нам приходится иметь дело.

— Мы здесь, услышал я чей-то голос.

Я обернулся и увидел двух мужчин в непромокаемых плащах и фетровых шляпах. Они держали руки в карманах и украдкой, исподволь поглядывали на пару пистолетов, что я вертел в руках.

— Господин президент будет рад видеть вас, джентльмены, — сказал я.

Я протянул им пистолеты, они выхватили их в мгновение ока и тут же попрятали по карманам. После этого я медленно и веско выдал им французское ругательство.

Один из мужчин рассмеялся.

— Рамон не забывает, — сказал он.

Это был молодой человек с волосами песочного цвета, горящими голубыми глазами и странным изгибом длинного висячего носа. Другой был жилист и невысокого роста, с седой бородой и негнущейся ногой.

Я не догадывался о том, что задумал мой друг, и сосредоточился на том, чтобы сделать в точности все что он мне велел. Я открыл дверь гостиной и увидел, что президент растянулся на моем диване и лежит лицом к двери. Он курил и был по-прежнему в нижнем белье. Когда двое мужчин, что были позади меня, увидели, что он явно безоружен, они по-кошачьи быстро проскользнули в комнату и встали спинами к двери.

— Привет, Корбалли, — любезно сказал президент, — и тебе привет, Мануэль. Ты выглядишь моложе, чем тогда, когда я видел тебя в последний раз. Хотите закурить?

И он кивнул в сторону моей коробки с сигаретами на столе позади него. Оба покачали головами.

— Рад, что вы пришли. Вы, наверное, видели в вечерних газетах новость о займе. Это должно стать праздником для вас, как стало для меня. Нет больше нужды в лихорадочной слежке друг за другом, которая отнимает силы и уйму времени.

— Нет, — сказал тот, кого звали Мануэль. В его спокойном тоне было что-то мрачное. — Мы предпримем меры к тому, чтобы предотвратить необходимость в подобных ссудах в будущем.

— Фу ты, господи! — воскликнул президент. — Ты слишком любишь мелодрамы, Мануэль, чтобы быть артистом. В душе ты священник.

— У твоего смертного одра не будет священника! — зарычал Мануэль. Потом,