Клуб «Непокорные» - Джон Бакен

Джон Бакен

КЛУБ «НЕПОКОРНЫЕ»

Слово переводчика, или Тринадцатый — на выход!

Дорогие читатели!

На мою долю выпало перевести книгу Джона Бакена «Клуб „Непокорные“».

Что за книга?

Что я перевел?

В книге собраны двенадцать историй. Каждый из двенадцати рассказчиков является членом клуба и главным героем одной из многочисленных книг Джона Бакена (1875–1940), которые вышли в свет до 1928 года, когда была опубликована «моя».

Также — тринадцатый член клуба, автором не предусмотренный, но присутствующий в каждой строке: переводчик.

Сейчас, набирая название — «Клуб „Непокорные“» — с удивлением обнаруживаю, что безбрежный интернет не выдает ни-че-го. Это чрезвычайно лестно: это подтверждает, что до меня книгу не переводил ни-кто.

Что у меня, переводчика, вызвало особый интерес?

Сказать по правде, не что, а кто, и не у переводчика, а просто у человека.

Сам автор, его личность, его труды и дни: как мало прожил — всего 64 года! — и так много успел.

По образованию и какое-то время по профессии — адвокат, окончил Университет Глазго. Писатель, журналист, работал в крупном издательстве. Во время Второй англо-бурской войны (1899–1902) — секретарь выдающегося колониального администратора лорда Милнера, во время Первой мировой войны (1914–1918) — корреспондент газеты «Таймс». После войны — помощник директора британского информационного агентства «Рейтер», в 1927–1935 гг. — член парламента от шотландских университетов.

Автор многочисленных статей, повестей и романов, среди которых наиболее известен «Тридцать девять ступеней» (1915), экранизированный в 1935, 1959 и 2008 гг. С 1935 г. Джон Бакен, 1-й барон Твидсмур — 15-й генерал-губернатор Канады. На этой должности и ушел из жизни в 1940 г. Человек невероятно образованный и начитанный, знаток Библии, знаток поэзии Древней Греции и Древнего Рима, знаток английской классической поэзии.

Что более всего поразило в биографии Джона Бакена? В частности то, что он оказался еще и замечательным поэтом, писавшим стихи на английском и шотландском языках. Был мастером так называемой шотландской строфы, которой наш Пушкин написал два известных стихотворения — «Эхо» и «Обвал». Сборник его стихов выдержал четыре издания и посвящен памяти брата Джона Бакена, Аластора, погибшего на фронте в пасхальный понедельник 1917 г., 9 апреля, в ходе неудачно организованного наступления.

Переводить Бакена было чрезвычайно интересно, но очень сложно. Если бы не интернет, работать пришлось бы приблизительно, поверхностно, что в отношении такого автора аб-со-лют-но недопустимо. Ни о каких «въедливых» комментариях и сносках речи быть не могло (а я так люблю комментировать!).

Попутно замечу, что у нас в Омске, в моем родном городе, где я родился, живу и тружусь, есть роскошнейшая библиотека, именуемая Омской государственной областной научной библиотекой имени А. С. Пушкина (в просторечии — Пушкинка); так вот, в моей родной Пушкинке, насколько помню, знаменитая Британская энциклопедия появилась лишь в 1995 году. Я просиживал над ней целыми днями, не замечая времени… Сегодня волшебная благодать, именуемая интернетом, дает возможность тщательно и серьезно работать даже на Северном полюсе, было бы желание.

А что же книга?

Большой интерес вызвала История V «„Divus“ Джонстон», рассказанная лордом Ламанча, где он, лорд, а стало быть, сам автор с огромной симпатией отзывается о Ленине. Привожу отрывок в своем переводе:

«Понимал ли я тогда, сколь он велик? Нет, конечно. Для меня он был заурядным марксистом, который хотел воскресить Россию при помощи гидравлики и электрификации. Мне казалось, что он забавно сочетал в себе мечтателя и вполне земного ученого-практика. И все же я понимал, что он может увлечь за собой своих соотечественников. Я бывал с ним на встречах с русскими — я, знаете ли, говорю по-русски, — и меня поразило то, что он мог настроить свою аудиторию так, что она смотрела на него, словно голодная овца. Мне он казался человеком, преисполненным твердого мужества и полной откровенности, а также, я бы сказал, какой-то демонической простоты…»

«Демоническая простота» — как хорошо!

Больших трудов стоило перевести заглавие Истории VI. Дело в том, что ей предшествует эпиграф, цитата из шекспировского «Короля Лира» (акт II, сцена 1). В этой цитате в оригинале есть выражение «the loathly opposite», которое стало названием рассказа и которое автор использует в конце повествования в отношении одного из бывших германских военнослужащих, противостоявших британцам на полях Первой мировой войны. Я просмотрел данное место у четырех переводчиков: Александра Васильевича Дружинина (1824–1864), Михаила Алексеевича Кузмина (1872–1936), Татьяны Львовны Щепкиной-Куперник (1874–1952) и Бориса Леонидовича Пастернака (1890–1960). Заявляю с полной ответственностью: никто из них это выражение не перевел! Двое суток ушло на то, чтобы найти два драгоценных слова. И нашел: «Неумолимо противостоящий».

При переводе Истории X «Tendebant Manus» вновь возникла проблема с эпиграфом: четверостишие из Альфреда Эдварда Хаусмена (1859–1936) невозможно было перевести без контекста. Но выяснилось, что стихотворение «Запад», откуда взяты строки, я перевел давным-давно, 31 октября 2005 г., и нынче могу порадовать читателя и самого себя тем, что есть повод показать перевод полностью (см. Приложение к Истории X), что и было сделано по согласованию с редакцией издательства.

Книга «Клуб „Непокорные“» написана в жанре хоррор. На моем счету это уже второй хоррор. Первый, «Ужас Амитивилля» Джея Энсона, с 2018 г. выдержал в моем переводе семь изданий (шесть бумажных, одно электронное).

Хочу пожелать своему новому детищу того же «ужаса».

Я — выдержу!

Тринадцатый — на выход!

Ваш Евгении Фельдман

КЛУБ «НЕПОКОРНЫЕ»

Посвящается леди Солсбери

ПРЕДИСЛОВИЕ

Лондонский обеденный клуб — любопытный организм: он сочетает в себе великую жизненную стойкость с хамелеонской склонностью к перемене цвета. Один клуб, который начинает как прибежище гуляк, может закончить как беспорочное академичное содружество. Другой, взяв начало как место встреч разумной, интеллигентной публики, с течением времени превращается в избранный круг спортсменов. Так было с обществом, хроникером которого я являюсь. Общество изменило название, теперь это «Клуб „Четверг“», и число членов, допущенных в его ряды, выросло. Его обеды превосходны, разговор за столом возвышен и серьезен лишь самую чуточку; клуб расширяет сферу интересов и ныне не отказался бы пополнить свой список самим лордом-канцлером или епископом.

Но вначале все было по-другому. Основанный сразу после окончания мировой войны несколькими персонами, что вели странный образ жизни и захотели держаться вместе, он стал сборищем молодых людей, которые встречались только для воспоминаний и отдыха. Согласно уставу в нем не должно было быть более пятнадцати членов — именно пятнадцати, потому что дюжина, двенадцать, звучало скучно, тринадцать — число несчастливое,