Клуб «Непокорные» - Джон Бакен
Монолог показался мне сумбурным и беспорядочным. Были упомянуты Брайан-сквер и парк, кому-то был передан номер моего дома. Слышались иностранные имена, Педро и Алехандро, Мануэль и Альказа, слышались короткие вопросы. Потом я услышал:
— Хороший парень, похоже, может быть полезен в заварухе.
И я подумал, что, быть может, речь шла обо мне.
Потом мой гость что-то очень быстро проговорил по-испански, а затем:
— Явитесь сюда не мешкая — они будут здесь раньше вас. Пусть полицейские будут внизу, но не позволяйте им приближаться. Мы должны найти в себе силы справиться с этим делом сами. Да, скажите Бертону, пусть позвонит сюда, как только у него будут новости.
Затем он продиктовал номер моего телефона.
Я подложил угля в камин, переоделся в твидовый пиджак и закурил трубку. Затем принес из спальни халат и бросил его на диван.
— Лучше наденьте вот это, — сказал я, когда он кончил разговор.
Он покачал головой.
— В том виде, в каком я сейчас, я чувствую себя свободнее, — сказал он. — Но очень хотелось бы выкурить сигарету… и выпить ликера-коньяка, если у вас есть такая штука. В этом вашем парке чертовски холодно.
Я предоставил ему все, что ему было нужно, и он растянулся в кресле, вытянув ноги в чулках к огню.
— У вас добрая душа, Лейтен, — сказал он. — Вальдес — это мой адъютант — скоро будет здесь, и до него, вероятно, придут другие гости. Но я думаю, у меня есть время для того, чтобы ввести вас в курс дела хотя бы вкратце. Мой к вам вопрос: вы верите тому, что я вам сказал?
Я кивнул.
— Хорошо. Итак, сэр, я приехал в Лондон три недели назад, чтобы взять заем. Это был вопрос жизни или смерти для моей большой и бестолковой страны. Но мне это удалось. Сегодня днем соглашение было подписано. Сумму я вам, кажется, назвал — пять миллионов фунтов стерлингов. — Он счастливо улыбнулся и выпустил в воздух кольцо дыма. — Должен сказать вам, что у меня есть враги. Среди тех, кого я осчастливил своим президентством, много негодяев, и мне пришлось жестоко расправиться с ними. «Столь грязное небо не очищается без бури»[98]. Это Шекспир, не так ли? Я учил это в школе. За мной, видите ли, стояла святая церковь, и потому против меня выступило все мелкопоместное дворянство, провозгласившее себя освободителями. Красные масоны, анархисты, коммунисты и тому подобные. Многие из них ныне вкушают покой под могильным дерном, но некоторые — из худших — уцелели. Когда я отправился в Англию, за мной последовали шестеро, которым было дано задание — сделать все, чтобы я не вернулся на родину. Могу откровенно признаться, Лейтен: самым скверным временем для меня были последние три недели. Самым важным было то, что до погашения займа со мной ничего не должно случиться, и я вынужден был вести очень замкнутый образ жизни. Это никак не отвечало моей натуре, потому что, уверяю вас, я предпочитаю наступление обороне. Английская полиция была очень дружелюбна, и я шагу не ступал без охраны ваших и моих людей. Шестерка хотела убить меня, и если вы не возражаете против того, чтобы вас убили, сделать это очень легко, и потому мы приняли тщательно продуманные меры предосторожности. И тем не менее здесь, в Англии, я дважды чуть не погиб. В первый раз таинственно сломалась моя двухколесная повозка, тут же собралась толпа, и если бы не извозчик, проезжавший мимо, мне бы точно всадили нож под ребра. Во второй раз дело было на общественном ужине: угостили некачественным кайенским перцем, подаваемым с устрицами, и один из моих сотрудников до сих пор серьезно болен. — Он вытянул руки. — Итак, первый этап пройден. Что бы со мной ни случилось, повлиять на заем, отменить его они уже не смогут. Теперь я волен избрать иную тактику и перейти в наступление. В моей родной стране я этих шестерых не боюсь. Здесь я могу принять меры предосторожности, и им будет трудно пересечь границу или прожить хотя бы шесть часов, если им это удастся. Но здесь вы свободные люди, и принять меры предосторожности не так-то просто. И все же я не хочу покидать Англию. Я сделал свою работу и заслужил небольшое послабление. Я знаю вашу страну, люблю ее и с нетерпением жду встречи со своими друзьями. Также я хочу побывать на больших национальных охотничьих скачках. Поэтому нужно сделать так, чтобы мои враги немного посидели в тюрьме, пока я отдыхаю. Я перешел в наступление. Я намеренно подставился, подверг себя опасности, исходящей от моих врагов.
Он обратил ко мне свои танцующие глаза, и, должен признаться, редко кто в моей жизни производил на меня впечатление такой дикой и веселой дерзости.
— У нас превосходная система разведки, — продолжал он, — и за шестеркой ведется тщательная слежка. Но, как я уже говорил вам, никакие меры предосторожности против фанатиков не действуют, и я не хочу, чтобы меня убили во время моего маленького отпуска. И я решил навлечь на себя их огонь, выставить себя, так сказать, наживкой, чтобы иметь возможность поймать их сетью. Шестерка обычно ведет охоту попарно, так что в этой пьесе нужно было подготовить три отдельных акта, если бы понадобилось собрать их всех вместе. В первом акте…
— Он состоялся на Брайанстон-сквер, — не сдержавшись, перебил я его, — возле дома леди Нэнтли, не так ли?
— Верно. А вы откуда это знаете?
— Я только что отужинал там и слышал, что вас ждут. Когда уходил, я видел толпу на площади.
— Кажется, все прошло, как надо. Мы приложили все усилия для того, чтобы стало известно, где я ужинаю. Шестерка заподозрила меня в том, что я вожу ее за нос, и отрядила для этой работы только двоих. Они никогда не кладут все яйца в одну корзину. Двум джентльменам было велено устроить сцену, и, поскольку они оказались хорошо вооруженными, их взяли под стражу, и они могут получить шесть месяцев заключения. Все получилось мило и славно, однако эти двое — наименее ценные агенты. Мы зовем их Маленький Педро и Алехандро Грамотей. Оба — нетерпеливые, неловкие дети. Остались четверю.
В этот момент зазвонил телефон, и он протянул к трубке свою
