Ученик доктора Менгеле - Роберта Каган
– Еврейские свиньи! Жалкие грязные еврейские свиньи! Выходите из домов, иначе мы вас выволочем.
Потом мужчина, видимо, их командир, приказал всем, кто живет в штетле, за пять минут собрать вещи и вместе с семьями выйти из домов.
– Вы должны выйти и построиться. Кто попробует сбежать, пожалеет, – сказал нацист. – Если хотите, чтобы вам сохранили жизнь, делайте, как приказано.
Наоми, мать Шошаны, быстро упаковала теплые вещи для всей семьи в чемоданы. Они с Шошаной помогли младшим девочкам одеться потеплее, натянув несколько свитеров один на другой.
Хершель с минуту смотрел на них, а потом сказал:
– Я должен выйти на улицу, посмотреть, что именно происходит.
– Будь осторожен, Хершель, – попросила Наоми.
– Буду, – бросил он и вышел за дверь.
Наоми видела в окно, как ее муж несколько минут переговаривается с каким-то юношей. Но тут к ним подскочил солдат и заставил их обоих, Хершеля и юношу, сесть в кузов грузовика. Она оглянулась на Шошану – та стояла белая, как привидение. Мгновение они глядели друг другу в глаза. Шошана чувствовала, что сердце у нее колотится с такой скоростью, что уже начинает кружиться голова, и тошнота подступает к горлу. Сестры подбежали к ней и схватили за руки. Она крепко прижала их к себе.
– Что происходит? – спросила Перл. – Почему они забирают папу?
– Я не знаю, – призналась Шошана.
Больше близняшки не сказали ни слова, только попискивали, как крошечные перепуганные котята.
Потом раздался громкий треск – это нацистский солдат выбил дверь дома. Он вошел и потащил Наоми за плечо. Она закричала, и он швырнул ее в кузов грузовика. Другой солдат схватил Блюму, пытавшуюся сопротивляться. Он ударил ее прикладом винтовки в лицо. Из губы Блюмы потекла кровь. Потом нацист наставил винтовку на Шошану с сестрами.
– Полезайте в грузовик, – приказал он.
Они сделали, как им было приказано. Когда Наоми увидела, что у Блюмы идет кровь, она бросилась к ней. Нацист ударил Наоми в бедро прикладом. Она упала на землю лицом вниз. В этот момент она вспомнила свой сон. Наоми задрожала, но заставила себя подняться и схватила детей в объятия. Подолом юбки она утерла кровь с лица Блюмы.
Снег продолжал идти. Шошана непроизвольно обратила внимание на то, как красиво белые кружевные снежинки ложатся на волосы ее сестры и тают. Они очаровательно контрастировали с локонами Блюмы цвета воронова крыла. Как могут такие ужасы твориться в мире, где столько красоты? – думала Шошана, и слезы бежали у нее по щекам. – Что из этого реально? Ужас или красота? Как они могут сосуществовать друг с другом?
– Они нас увозят. Куда мы едем? – спросил один из соседей, не обращаясь ни к кому конкретно.
Наоми посмотрела на Хершеля, сидевшего в кузове грузовика перед ними. Их взгляды встретились. Он старался держаться уверенно. Но Наоми это не успокоило. Она видела, что муж тоже напуган. И гадала, повезут ли их в одно и то же место или разлучат, а если так, то увидят ли они с детьми Хершеля еще когда-нибудь.
Грузовики выстроились в колонну. Когда они уже были готовы отъехать, Наоми увидела Фриду, секретаршу Хершеля, которая мертвая лежала в грязи. Она бросила взгляд на Шошану и поняла, что та тоже ее видит. Но ни одна из них не произнесла ни слова.
– Куда мы едем? Пожалуйста, ответьте! Куда нас везут? – обратилась одна старуха к солдату, державшему весь их кузов на прицеле винтовки. Он не ответил.
– Что с нами будет? – спросила она у остальных.
– Хашем о нас позаботится, – ответил молоденький студент иешивы.
– Откуда ты знаешь? – спросила старуха.
Но тут нацист ударил ее в живот, и она затихла.
Шошана видела в соседнем грузовике Нету с родителями и Альберта с семьей. Альберт сидел с независимым видом, скрестив руки на груди. Он разъяренно смотрел на немца-охранника. Потом обвел взглядом колонну и заметил Шошану. Она сразу опустила глаза. Но когда снова их подняла, увидела, что он продолжает на нее смотреть. Его глаза были широко распахнуты. Она поняла, что он тоже боится. Но Альберт скрывал страх за дерзким выражением лица.
Когда грузовик выехал из деревни, которую Айзенберги называли домом, Перл дернула Наоми за рукав и прошептала ей на ухо:
– Посмотри туда, мама. Посмотри на флаг, который оставили солдаты. Ты видишь?
Наоми кивнула.
– Это тот самый флаг, который я видела во сне. Помнишь?
– Да, Перл. Я помню, – ответила Наоми. Это было единственное, что она смогла произнести, потому что действительно узнала флаг. Она тоже видела его в своем кошмаре и с тех пор не могла забыть.
Глава 23. Варшавское гетто, февраль 1941 года
Прибыв в ту часть Варшавы, которую превратили в тюрьму для евреев, они по команде солдат быстро выбрались из грузовика. Спрыгнув на землю, Шошана огляделась. Она увидела Нету в нескольких шагах от себя – та, перепуганная, стояла рядом с родителями.
Перл и Блюма цеплялись за юбку Шошаны и друг за друга. Они просились домой. Но единственное, что она могла сделать, это утешить их своим объятием. Потом их нашел Хершель. Хоть он в этом и не признался – Хершель никогда не признался бы в своей слабости, – его охватило облегчение. Шошана видела это по его лицу.
– Ну, по крайней мере, мы снова вместе. Как семья, мы со всем справимся, – сказал Хершель.
Альберт с семьей только прибыли. Они стояли в нескольких метрах от Айзенбергов. Шошана увидела, как лицо Альберта снова принимает дерзкое выражение, и ей стало страшно за него. Но еще она была очень застенчивой, поэтому сразу перевела взгляд вниз. Когда она подняла глаза, Альберт продолжал смотреть на нее. Потом, к ее удивлению, он подошел туда, где она с семьей ждала их очереди на прием в Юденрате, еврейском совете: там заседали евреи, сотрудничавшие с нацистами.
– Пан Айзенберг, – обратился Альберт к ее отцу. – Я здесь, чтобы помочь вам, если потребуется. Я ведь почти что ваш зять.
Хершель Айзенберг кивнул.
– Спасибо, – ответил он.
– И я буду защищать Шошану, пусть даже ценой моей жизни, – Альберт выпрямил спину. – Мы не должны мириться с таким обращением со стороны немцев.
– Я с тобой согласен, Альберт. Но все равно будь осторожен.
