Венецианские куртизанки - Мюриель Романа
– Монтгомери мог бы снова стать капитаном королевской гвардии, только теперь он охранял бы короля-протестанта, – чванливо проговорил король Наварры, как будто речь шла о нем.
– Мы полагаемся на мягкое обращение, – напомнил Колиньи.
– Вы так и не посвятили нас в подробности вашего плана, – упрекнул его Конде.
– Знакомо ли вам это имя мадам де Сент-Андре?
– Нет.
– Это фрейлина Марии Стюарт.
Мария Стюарт
– Эти платья идут мне больше, чем Диане де Пуатье! – воскликнула Мария Стюарт, поглаживая шитый золотом манжет у себя на запястье. – Да, Диана красива, но она так стара! Шестьдесят лет, втрое старше меня!
– Вы так говорите, мадам, словно она мертва, – удивилась мадам де Сент-Андре.
Стоя перед окном своих апартаментов, выходящим на Сену, Мария Стюарт смотрела на свою фрейлину, убиравшую шкатулку с драгоценностями в полный до краев бронзовый сундучок.
– Жизнь в изгнании в замке в Ане подобна смерти. Знаю, вы сами уже немолоды, но королю не пристало иметь фавориткой ровесницу своей матери.
– Теперь она принадлежит прошлому, ваше величество. На счастье, королева-мать приказала, чтоб она вернула подаренные королем наряды. Видя красоту этих несравненных бархатов, этих драгоценных шелков, этих серебряных вышивок, я понимаю, как жаль было бы оставить все это ей. Без сомнения, при должном уходе все это засияет пуще прежнего. Боюсь только, что нам негде все это хранить.
– А вы отоприте еще один сундук. У меня их всего три.
– В них и так уже с трудом помещаются все ваши украшения, мадам.
– Я королева Франции, двор не поймет, если я предстану перед ним без украшений, присущих моей короне.
– Святая правда, мадам. Впрочем, ваша красота так чиста, что не нуждается ни в каком украшении.
Мария Стюарт с улыбкой выбрала в протянутом мадам де Сент-Андре ларце диадему.
– Скоро вы скажете, что этим злосчастным драгоценностям нужна я, чтобы они засияли.
– Мадам, скажу как на духу: я, знавшая многих королев, могу утверждать, что вы – самая красивая из всех, кем когда-либо любовалось королевство, – сказала мадам де Сент-Андре, прилаживая украшение из изумрудов на прическу молодой королевы.
Мария Стюарт взяла зеркальце и стала внимательно в него смотреться, вертя головой, чтобы лучше себя разглядеть.
– Здесь, в четырех стенах, я могу сознаться: да, мои глаза сверкают, как алмазы, форма рта безупречна, цвет кожи безупречен, опаловый, как у луны, волосы вьются сами, и цвет их ослепит всякого, кто на меня взглянет. Что поделать, если такой меня создал Бог!
– Это справедливо, мадам, вашим подданным не повезло так, как вам.
– Потому и существует сострадание, – молвила молодая королева со вздохом. – Бог многое мне дал, потому и я должна многое отдавать. Разве можно назвать меня недостаточно милосердной?
– Ни в коем случае, мадам, вы – воплощенное великодушие.
– Что это значит, мадам де Сент-Андре?
– Боюсь, ваши дяди Гизы считают ваш туалет излишне… пышным для мессы.
Мария огорченно вздохнула.
– Не надевать свои платья и украшения по таким случаям – значит никогда их не надевать! Раз уж меня поднимают ни свет ни заря для заутрени и принуждают бодрствовать до самой вечерней службы, то дяди могли бы позволить мне хотя бы наряжаться так, как мне нравится!
– Я слыхала, мадам, что протестантский церемониал не так требователен и что ваша кузина Елизавета устраивает его по своему собственному вкусу.
Мария Стюарт повернулась к мадам де Сент-Андре.
– Вы хотите сказать, что королеве-протестантке не надо ходить к мессе?
– Похоже, что так, ваше величество.
– Будь королева Франции гугеноткой, она, без сомнения, тоже так поступала бы.
– Вот только она – не гугенотка, ваше величество.
Мария Стюарт тяжело вздохнула.
– Нет, она не гугенотка. Порой я чувствую себя совершенно безвластной. Может ли королева выносить такое? Вот я и думаю, не станет ли Реформа наилучшим способом увеличить мое влияние и покончить с этим несправедливым салическим правом, лишающим женщин французского трона. Вот ведь странность! Если у меня родятся, к несчастью, только дочери, то я хотела бы, чтобы они могли править Францией, как я – Шотландией.
– Совершенно справедливо, ваше величество.
– Представим, что я перехожу в протестантизм…
– Ваш супруг король поступил бы, без сомнения, как вы, он так вас любит!
– Да, вы правы, – сказала Мария Стюарт со смехом. – К тому же народ Англии признал бы меня своей законной повелительницей вместо Елизаветы, и я стала бы не только королевой-супругой, как здесь, во Франции. Я смогла бы объединить два мои королевства, Шотландию и Францию, о чем мечтают мои дяди. Надо снова это с ними обсудить!
Изабо
Изабо в сотый раз перечитала письмо, переданное ей Флоримоном, когда тот узнал об ее отъезде, под обещание вскрыть его только после прибытия. При всем своем любопытстве он не настаивал, когда она отказалась ответить, куда отправляется, и отговорилась тем, что служит королеве-матери. При перечитывании письма служба эта с каждым разом казалась ей все менее важной.
Сказать вам, что я восхитился Джокондой? Мне повезло увидеть ее вчера в присутствии королевы-матери. Садовник ее величества вывел прекраснейшую из роз, и я нарек ее этим именем. Она золотистого оттенка, с тонким карминовым ободком. Лепестки ее раскрываются, как робкие веки. Любуясь ею, не мог не думать о вас. Когда вы вернетесь, я подарю вам целый букет, даже если на это уйдет все богатство Гизов. Узнав о вашем отъезде, я, признаться, исполняю свой долг спустя рукава. Когда мои мысли устремляются к вам, сердце мое начинает биться сильнее, и я вынужден бродить по лесу, усмиряя его биение. На одной из таких прогулок я повстречал Деву с Младенцем, от красоты которой у меня захватило дух, с пышными губами, готовыми раскрыться, с трепещущими опущенными веками. Не хватало только дуновения свыше, чтобы она ожила. Я подумал, что это видение, подаренное мне судьбой, ибо я увидел в этой статуе ваши черты, а в руках у нее сына, которого подарили бы мне вы. Простите меня, я вовсе не богохульствую, мня себя Богом, просто вы внушаете мне более высокую любовь, чем самая святая из женщин. Надеюсь, что там, где вы находитесь, среди лилий и мимоз, вы не уступите ухаживаниям самого требовательного из супругов, самого
