Между молотом и наковальней - Михаил Александрович Орлов
Впрочем, в XIV веке карманы еще не придумали, а вместо них носили сумы, мошны, кошели или колиты, которые привязывали кожаным ремешком к кушаку, поясу али вешали на цепочках на грудь. Все внимали рассказам Шишки, разинув рты. Потом тесть Игнат Вепрев стал расспрашивать о ценах в Константинополе и о товарах. Как все расходились, мало кто помнил, что и понятно…
Чуть хмельной, ополоснувшись студеной водицей, рында явился в великокняжеский терем. Его сразу же принял Василий Дмитриевич. Не чинясь, обнял Шишку и принялся расспрашивать о пребывании у короля Сигизмунда и несчастной битве при Никополе, смутные известия о которой докатились до Москвы, но были противоречивы.
– Намаялся, так отдохни с дороги, а после жду тебя у себя, – отпустил рынду Василий Дмитриевич.
Обеспокоенный тем, что не видит кота Веню, хотя тот прежде имел обыкновение тереться у порога княжеских покоев, Шишка стал звать его, но тщетно. Тогда он нашел на конюшне горбуна Бориску и, взяв его за грудки, спросил:
– Где Венька? Я ведь его на тебя оставлял.
– Он, чай, не твоя животина, а государева, – резонно ответил конюх, дурацки усмехаясь.
– Что с того? – почувствовав неладное, вскричал Шишка, встряхнув того так, что у него все в голове смешалось.
– Эко тебя разобрало! Отпусти меня, изверг! Великая княгиня велела избавиться от него, после того как он цапнул ее за ногу. Отнес кота к реке, посадил его в лодку, вывез на середину Москвы-реки и спихнул в воду. Коты, говорят, плавают, но этот не пожелал. Уж больно ленив стал, лишь мяукнул, буль-буль – и все…
– Где это случилось?
– Почитай напротив Чушковых ворот[178].
Не ведая зачем, Шишка поплелся к Софье Витовтовне и в сенях столкнулся с Анной. Раскланялась, хитро, по-заговорщицки улыбнулась, но ничего не сказала.
Великая княгиня приняла рынду, вскоре после того как о нем доложили, и перед тем переоделась в новый розовый сарафан. Смерив его взглядом, заметила:
– Красив, прямо заморский витязь какой-то, один из тех, кто посещал и Мариенбург в поисках подвигов и славы…
– Его королевское величество Сигизмунд Венгерский в самом деле посвятил меня в рыцари, – заметил рында.
– Поздравляю. Рассказывай, что нового на белом свете, как одеваются ныне тамошние жены, какой длины рукава у платьев и какие имеют шлейфы? Мне все интересно, ну же, – и топнула ножкой.
– Зачем избавилась от моего кота? – не ответив ни на один из вопросов и опустив тяжелый взгляд, спросил Шишка.
– Какого кота? Ах, Веньки… Сколько можно терпеть такого безобразника? Когда в горнице гадил, терпела. Сенные девки убирали, но, когда в ногу мне вцепился, месяц царапина ныла и гноилась, а коли бы княжну Анну или княжича Юрия погрыз? Детьми рисковать негоже… Это святое.
Увидев, как рында сгорбился и сник, а глаза его наполнились слезами, она добавила:
– Котов на Москве хватает, найдешь себе другого, хоть черного, хоть рыжего, хоть серого. Людей здесь не жалеют, а ты о бессловесной твари печалишься. Странный тут народец проживает. Чудно, право, и даже глупо…
Ничего не ответил, только поклонился. Софья Витовтовна посчитала это за обиду и надула щечки – фу-ты ну-ты. Все-таки у здешних людишек в головах что-то неладное творится.
«Он думает, что выше всех предрассудков, а на самом деле ниже всякой глупости», – грустно подумала великая княгиня, опустив голову.
Меж тем ноги несли рынду к Чушковым воротам. Некая мгла обволакивала его душу. Ворота оказались открыты. Выйдя на берег, присел на вынесенное водой бревно, и слезы сами полились по щекам, орошая почву. Смешно, право, а может, даже печально…
Жизнь жестока и беспощадна, и тут уж не до сантиментов. Так было всегда и так, верно, и останется… Странные все-таки существа люди. Когда умирают близкие и родные, слезинки, бывает, не проронят и для того плакальщиц нанимают, а по твари усатой и наглой слезы льют, что негоже, стыдно и даже глупо… Говорят, единороги именно от жалости вымерли. Может, человек, возомнивший себя равным Богу, осознав свою убогость, гаснет в своем скудоумии и гнусности.
Неожиданно вспомнилась встретившаяся на великокняжеском дворе Анна. «Что же она все-таки замыслила и как туда пробралась?» В памяти всплыло, как некогда просила его ни много, ни мало, а опорочить великую княгиню, да так, чтобы государь отослал ее прочь. Может, для этого она и явилась сюда, подумалось Шишке, но для чего и кому это нужно? Однако Софья Витовтовна пригрела у себя на груди эту гадину, которая только выбирает момент, чтобы ужалить. Да и как она в терем пробралась, непонятно…
От этих мыслей Шишку всего так и передернуло. Ему не хотелось, чтобы Софье Витовтовне причинили зло, и в то же время он стал думать о ней как-то отстраненно, без прежнего благоговения и нежности. Смерть кота сокрушила в душе человека прежнее чувство и в чем-то помутило рассудок, потому он не знал, что предпринять дальше.
В одно из воскресений Шишка вместе с государевой свитой, отстояв в Архангельском соборе обедню, столкнулся с Прокшей, которого знал по Луцку как Тараса и с которым встречался в Москве.
– Откуда ты тут взялся, человече? – удивился рында.
– Неплохо бы нам возобновить наше знакомство, – заметил тот и предложил заглянуть в корчму.
– Да мы некогда в отхожем месте чуть не побратались… Впрочем, в жизни всякое случается, а пиво я более не пью, брюхо пучит…
Знакомый голос из-за плеча прервал беседу двух знакомцев:
– С кем это ты беседуешь, Тарас?
Шишка обернулся. Перед ними стояла Анна. Но если один ждал ее после церковной службы, то для другого это явилось полной неожиданностью. Час от часу не легче!
– Старого знакомца встретил, – представил «приказчик смоленского купца» Шишку.
Анна тоже не ожидала такого поворота событий, тем более, что ее муж знаком с рындой.
Тем не менее, оба несколько опешили и поклонились друг другу.
– Откуда ты его знаешь? – отойдя, спросила Анна, беря мужа под руку.
– Случайное знакомство, – ответил Прокша, но жена что-то почувствовала и призадумалась.
«Ничего не понимаю. Может, я совсем спятил? – в свою очередь, в растерянности размышлял Шишка. – С Тарасом я познакомился в Луцке, посчитав его человеком Ягайло, с Анной встретился в Мариенбурге. Как они могли оказаться мужем и женой в Москве? Чепуха какая-то… Польша и Орден уже давно тайно ненавидят друг друга, потому
