История с продолжением - Патти Каллахан

– Каких бумаг?

– Ее записи. Моя мать была…

Видя, что я замялась, Элиза проговорила мягко:

– Да, Пиппа мне сообщила, что ваша мать написала «Срединное место». Как удивительно. – Она посмотрела на свою подругу. – Но, Пиппа, ты не обмолвилась про бумаги. – Затем ее взгляд переместился на меня. – Они как-то связаны с сиквелом, который весь мир разыскивает с момента ее исчезновения?

– Очень тесно. Там были слова, список слов, созданных ею. – Я помедлила. – Вот почему мы и оказались здесь. Из-за бумаг и того ядовитого смога.

– Ах, разве это не ужасно? – воскликнула Элиза. – Что же, выходит, за эту приятную встречу нам следует поблагодарить Каллума и его библиотеку.

– В каком смысле? – спросила Пиппа.

– Это Каллум предложил мне спросить у издателя насчет вас, Клара.

Пиппа невозмутимо отпила глоток чая, словно ничего не случилось и мы лишь обсуждали, какая славная сегодня погода.

– И при чем тут это? – спросила она.

Чарли, сидевший рядом, тихо коснулся коленом моего колена, без слов напоминая, что он рядом.

– Разве ты не помнишь? Ты ведь там тоже была, – удивилась Элиза. На секунду она опустила веки, а потом подняла, как бы освежив память. – Это был весенний фестиваль тысяча девятьсот сорок седьмого года. Было время историй для детей, и в тот момент, когда все дети из городка собрались в театре, разразился ливень.

– Мы раздавали батончики «Флеки», – подхватила Пиппа. – Это могло помочь. Зал был переполнен: дети сидели на сиденьях и на полу, мамочки расположились в галереях. – В голосе ее послышались ностальгические нотки. – Теперь припоминаю. Ты тогда впервые читала вслух свою историю про ежиху. Только ее звали тогда иначе… Верно? Я ничего не путаю?

– Именно. Ее звали Гермиона, но в итоге издатель решил, что это чересчур английское имя, и мы сменили его на Гарриет. Сказали, что детям, которые только учатся читать, будет трудно произносить «Гермиона».

– Да. – Пиппа улыбнулась. – В тот весенний день гроза сотрясала старый театр, а все дети и матери как завороженные слушали, как ты читаешь свою первую книгу.

– Я только-только продала ее маленькому издательству в Бостоне, – сказала Элиза. – И попыталась впервые представить ее публике. Никаких картинок тогда не существовало.

Элиза улыбнулась так широко, что глаза ее превратились в щелочки.

– Там присутствовали ты, Каллум и тети, помнишь?

– Да. Мы все пришли на праздник и хотели послушать, как ты читаешь.

– Когда все закончилось, Каллум подошел и сказал, что знает одного невероятного иллюстратора. Он видел ее работы в нескольких «Золотых книгах» и подумал, что мне стоит порекомендовать вас, Клара, моему издателю.

– Вот как? – спросила Пиппа. – Каллум всегда хорошо разбирался в детских книгах.

Я не могла больше терпеть, меня буквально распирал один вопрос.

– Мне так и сказали: вы увидели мои работы в «Золотой книге» и решили, что мы можем поработать вместе. Но я полагала, что это издатель предложил вам мою кандидатуру, а не наоборот.

– Нет, это я назвала ему ваше имя, с подачи Каллума. Все, что я о вас знала, исходило от него.

Глава 43

Клара

Озерный край, Англия

С наступлением вечера небо и озеро окрасились яркими полосами ярко-оранжевого цвета. Я сообразила, что кончается тот самый день, когда нам полагалось отплыть домой. Мы с Винни медленно шли через комнаты построенного в восемнадцатом веке каменного дома с видом на лес Гриздейл и горный хребет Конистон. Я чувствовала, как меня перестает угнетать рутина повседневности, а дыхание становится ровнее. Я понимала, что это не моя жизнь или вообще не жизнь, какая она на самом деле. И все равно было здорово.

Нат, верно, с ума сходит, я угадывала его мысли, словно читала их через океан. «Я ведь предупреждал. Говорил, что это опасно». Но на деле было такое чувство, словно мы оказались в самом безопасном месте на земле.

С каждым минувшим днем голос Ната убавлялся в громкости. Я звонила ему несколько раз как на работу, так и домой, но слышала в трубке только длинные гудки. Папа тоже безуспешно пытался несколько раз, а тревожить родителей Ната в Джорджии я не была готова. По крайней мере, пока.

Я вела свой обратный отсчет: две недели и три дня до церемонии вручения медали Калдекотта. Скоро будут готовы наши паспорта, и мы купим билеты домой. Но пока приходилось смириться с фактом, что от меня мало что зависит. Я тешила себя мечтами совершить вылазку на холмы, открывающиеся из нашего окна, и посмотреть, что там над озером.

Мы с Винни стояли и восхищались елкой в холле. Ее украшали разных цветов и размеров шарики из ртутного стекла, свисающие с веток и поблескивающие в свете канделябров.

– Ну, изволим проследовать к себе, – обратилась я к Винни, неумело подражая Пиппе.

Дочка засмеялась, и мы пошли в спальню.

– Мама, смотри! – вскричала Винни, как только я открыла дверь.

У окна стоял мольберт с прихваченным зажимом толстым листом художественной бумаги, а рядом был деревянный столик с палитрой и тюбиками краски, а также коричневый кувшинчик с собольими кисточками. Я тут же подошла и провела пальцами по мягкой щетине.

Допустим, только допустим, что необязательно в сердцевине каждой из моих историй с мужчинами должна скрываться червоточина. Быть может, Чарли именно такой, каким кажется.

– Ты говорила ему, что тебе этого хочется? – спросила Винни.

– Нет. – Я притянула ее к себе. – Эти принадлежности, должно быть, остались от художественного кружка Пиппы и ее друзей.

– Что хочешь нарисовать, мам? – Винни указала на вид за окном. – Озеро? Лес? Гору в маленькой снеговой шапке?

– Хочу нарисовать одно из бабушкиных слов. – Внутри меня зашевелилось некое чувство: то ли прощение, то ли нечто большее – принятие. Если уцелевшие слова – это все, что от нее осталось, да будет так. – «Когда раскалывается небо: трансформация, превращающая тебя в того, кем ты должен быть; в истинную твою сущность». – Я процитировала значение слова «талит» с легкостью, как если бы оно было вытатуировано на мне.

– Так рисуй, мам. – Винни запрыгнула на кровать, взяв книжку и высоко подняв ее. – Ты знаешь, что действие всей этой книги происходит прямо здесь? Это большое приключение, где дети берут парусную лодку и плывут на остров посреди озера сами по себе, без взрослых.

– Они уже уплыли?

– Да, уже. И это происходит прямо здесь, на озере. – Дочка калачиком устроилась на плюшевых подушках.

Я сделала углем эскиз рисунка. Я думала о скетчах в доме Беатрис Поттер, о множестве нитей, связующих нас воедино, о том, как часто женщинам