Руны земли - Георг Киппер
– А я удивился, чего она на нас так пялится, – зло усмехнулся Оттар. – Сын углежога оказался скальдом и, глядишь, скоро станет дренгом самой дроттнинг Ингигерд. Тогда, глядишь, с нами и знаться не будет, словоплет! Возьмешь нас к себе на службу?
Молча парни дожевали репу, встали и разошлись по местам, взялись за лямки.
* * *
К последней четверти дня волок с подмощенной бревнами дороги перешел на русло речушки, берега которой быстро разбили в месиво из грязи. По ней, извозюкавшись до ушей, руотси дотащили корабли до мало-мальской глубины, где можно было уже тянуть за лямки с тропы, набитой вдоль воды.
К ночи снег стаял почти совсем. Черные от грязи дренги соорудили навесы от ветра и дождя, притащили из леса гору сухостоя. И хотя после вечерней еды у других костров все уже готовились завалиться спать, у их костра все еще не могли угомониться. Альгис и Альвстейн, удивляясь неугомонности молодых, заставили дренгов нарубить столько лапника, что застелили стоянку в несколько слоев, но словесные перепалки и насмешки продолжились. Взрывы хохота то и дело оглашали лес, сил у мальчишек оказалось в избытке.
На этот шум от своего костра поднялся стирман Хавард. Подошел к навесу и, прищурив глаз, предложил парням побиться на палках.
– Чтобы исполнить славное дело, – пояснил Хавард свою затею. – Всем надо обучаться бою, а не забавы рассказывать! Я обещал Гутхорму заниматься с вами на каждом привале.
Он взял в руки дубину и начал ставить с боевым копьем каждого по очереди перед собой. Только с Альгисом у них вышел равный поединок, всем остальным достались крепкие удары и небрежное «кончен» после двух-трех движений.
Ребята с морского берега были половчее. Все-таки соседство с настоящими воинами Гутхорма сказывалось. Все старались, но, на взгляд Хаварда, этого было мало. Он отдал дубину Альгису и сказал, чтобы теперь дренги со щитом и копьем пробовали напасть на прусса по очереди, а он, Хавард, посмотрит со стороны. Мягкие и спокойные глаза его внимательно наблюдали за каждым движением.
– Врежь ему по уху раз пять подряд, тогда его руки сами запомнят, как щит держать! – сказал Хавард Альгису, на которого размашисто нападал Оттар. Держащегося за голову Оттара сменил Альвстейн.
– Альви, ты сам ноги убираешь плохо! Стопа выше, еще выше!
Хавард поднялся, взял дубину из рук Альгиса и занял его место. Альвстейн опять пошел вперед, Хавард легко увернулся и мягко коснулся дубиной ноги противника. Тот взглянул ему в глаза, насупился, отступил, и теперь, через пару взмахов, Хавард уже с силой ударил его по щиколотке. Альвстейн вскрикнул.
– Подсекут вот так железом – будет хуже! Ступай тверже, а отдергивай быстрее…
Хавард отдал дубину и покачал головой.
– Ладно, парни, спать пора. Когда первый из вас намотает свои кишки на руку, тогда вы захотите соображать по-настоящему!
Стирман ушел к своему костру.
– Он прав… – вздохнул Альвстейн, потирая ногу. – Только в песнях, что Эйнар поет или Инги сказывает, воин ни с того ни с сего всех побеждает… Тому, кто не умеет, никакая валькирия не поможет… Жаль, за четыре-пять дней, оставшихся до Алдейгьюборга, вас не обучишь справляться с теми, кто выжил хотя бы в первом большом походе!
Альвстейн казался Инги опытным и сильным, а Хавард разделался с ним так легко. Стало не по себе.
На стоянке дренгов наконец стало тихо, длинный костер освещал задумчивые лица, когда из темноты появилась Ингигерд в сопровождении Туки и Вади… Оттар, скривив рот, взглянул на заносчивого вепса, Аки потер шею, Хотнег коснулся своих опухших бровей, но Туки приветствовал всех как ни в чем не бывало. Вадландцы вяло отвечали, не глядя на Вади, один Эйнар светился от радости. Ингигерд, одетая в мужскую одежду, уселась на разложенную на бревнах шкуру, сверкнула серебряная цепь на груди. Она оглядела их лица.
– Верно, они такие кислые, потому что слишком хвастались днем.
Оттар не ответил. Туки посмотрел выжидательно на Вади, тот вздохнул и попытался подобрать слова, но Туки, хлопнув его по плечу, опередил его:
– Наш Вади такой усердный и такой упрямо-серьезный, за что ни возьмется, в конце концов всех доводит до изжоги, хоть плачь. Нечего дуться на него, а то и на вас эта зараза перекинется.
Инги, улыбнувшись, слегка толкнул плечом Оттара:
– У нас тех, кто не понимает шуток, кличут людьми Дурина, конунга двергов[124]…
– Это тот, что, соревнуясь с асами, повелел слепить подобья людей из глины… – улыбнулась Ингигерд, глядя Инги в глаза.
– Мозги у меня из глины, это точно, – подтвердил Вади. – Так что дуться тут нечего. Я все сказал.
– А как действует на глину хороший эль, Вади? – с преувеличенной опаской спросил Хотнег, протягивая ему рог.
– Откуда у вадландцев может быть хороший эль? – ответил Вади. – Они, верно, даже в тавлеи-то играть не умеют, только языками молоть и горазды!
Но пригубил эля и изобразил удивленное лицо.
– А ничего, Туки, попробуй!
Туки взял рог и, пригубив, одобрительно кивнул, после чего разлили всем эля. Тут же появилась и богато украшенная доска для игры. Туки открыл ларец Ингигерд с резными изображениями воинов. Все сгрудились вокруг и заахали от изумления, долго передавали друг другу замечательные костяные биты. Вот широкобородый конунг, вот его дроттнинг с украшениями на груди, вот воинственные ярлы-всадники, вот драккары, полные лихих людей, и множество воинов с секирами, готовых сражаться за своих предводителей.
У Вигфуса и Офейга были просто обточенные деревянные кружочки с вырезанными знаками, и они скромно не стали доставать их. Хотя, конечно, и они, бывало, играли с богатыми купцами очень дорогими изделиями. Победу одерживает не тот, у кого доска для игры красивее и богаче украшена.
Дренги подбросили дров, круг света стал шире, выпили еще эля, и наконец все расселись с торжественными лицами вокруг игроков. Эйнар сел на лапник прямо у ног Ингигерд, то и дело глядя ей в лицо. Инги смутился от собачьей преданности друга. Ингигерд, сняв красивые перчатки, подула на руки, размяла пальцы, улыбнулась Эйнару, посмотрела на насупленные лица братьев Гримов. Им предоставили право начать игру.
– Обратно ходы не берем? – робко спросили братья.
Все приготовились обсуждать первые ходы и подбадривать юных гётов, но было сделано всего несколько ходов, когда Офейг поднял глаза на Ингигерд и, шмыгнув носом, сказал:
– Все, госпожа, вашему конунгу некуда деться.
Туки, усмехнувшись, с недоверием склонился над плечом Ингигерд и тупо уставился на доску. Она, нахмурив брови, чуть задержала взгляд на доске и звонко рассмеялась.
– Вади, похоже, в семействе Дурина сегодня большое пополнение!
Вадландцы, сгрудившись вокруг
