Миры Эры. Книга Третья. Трудный Хлеб - Алексей Олегович Белов-Скарятин
Ответив на этот комплексный вопрос, я затем с лёгкостью разделался и со следующими тридцатью восемью. Но мне стало не по себе, поскольку она намекнула, что может вернуться в Чикаго. А потом делалось всё хуже и хуже, так как она сказала, что однозначно решила вернуться в Чикаго. Она начала одеваться (я только что разделся), а затем собирать вещи (я только что их разложил).
"Я ухожу", – вскричала она.
"До свидания", – был мой ответ.
Разумеется, я был расстроен, не представляя, как справиться с ситуацией, а ещё неопытен – я забыл запереть дверь, когда она вышла.
Похоже, когда она со своим чемоданом спустилась в лобби, за ней последовал отельный детектив, заподозривший её в том, что она убегает, не выписавшись. И она к нему повернулась.
"Зачем вы меня преследуете?"
"Это не так, Мадам".
"Конечно, это так. Я живу в 518-ом номере, и у меня есть право ходить по этому лобби с чемоданом, если я захочу".
"Без сомнения, Мадам".
"Ну, тогда уходите, вы мне неприятны".
Примерно через час меня разбудили тихие шаги в комнате. Свет был включен. Кто-то раздевался и распаковывал вещи, кто-то забирался в кровать рядом со мной, кто-то придвигался чуть ближе.
"Почему бы тебе не сказать что-нибудь?" – раздался едва слышный вопрос.
Но я уже крепко спал.
На следующий день мой работодатель отправил меня в шестинедельную поездку по Югу – вероятно, в назидание за то, что я без предварительного предупреждения телеграфировал ему, что женился и вернусь только через десять дней. Шесть недель – это необычайно долгий срок для того, чтобы быть вдали от дома, когда ты только что обзавёлся женой, и я скрупулёзно считал дни до своего возвращения. Каждое утро во время своего отсутствия я получал письмо в награду за то, что был молодожёном. Было приятно, что кто-то вдалеке тоже считает дни. А потому вполне естественно, что, возвращаясь назад в поезде, я не замедлил рассказать попутчику всё о своей благоверной. То был весьма вежливый молодой человек, который знал очень многих русских. Выразив желание познакомиться с моей женой, он по прибытии в Питтсбург вышел со мной из поезда, дабы быть представленным. Я, как и следовало ожидать, сиял от гордости. Но видеть незнакомца рядом со мной оказалось для неё слишком, ведь она желала встретиться со мной наедине. Знакомство было испорчено, и вежливый молодой человек испытывал сильное искушение стать невежливым. Я же был потрясён и опечален. Ведь раньше я не имел опыта супружества.
За время моего отсутствия наше местожительство было перенесено в довольно фешенебельный апарт-отель. Однако в упомянутых обстоятельствах у меня возникли некоторые сомнения относительно того, разрешат ли мне вход в наше новое жилище. Молчаливая дипломатия в конце концов привела к перемирию. И я не только получил туда доступ, но мне также было милостиво дозволено принять участие в первом ужине, задуманном под нашей новой крышей. На закуску подавалась копчёная рыба, за которой следовало то, что должно было быть жареным цыплёнком. По-видимому, с моим кулинарным образованием что-то не так, однако я могу честно сказать, что не переношу копчёную рыбу. И если от меня требуют есть пищу, заготовленную солением, я предпочту, чтоб это было что угодно, но только не рыба. Я с нетерпением ждал появления цыплёнка. И он появился на столе розовым, словно щёчка младенца.
"Как долго ты его готовила?" – тихо спросил я.
"Десять минут", – невинно ответила она.
"И ты считаешь, что он готов?"
"Конечно, готов. Взгляни, как он свеж".
"Да, он выглядит достаточно свежим. Но, может быть, чуть более свежим, чем нужно".
"Наверное, как и ты сам".
И это был неприятный ответ. Но единственное, что я смог в итоге съесть, – это гроздь винограда.
"Славный виноград", – тактично заметил я.
Она начала плакать. Мне было жаль её, ужасно жаль, но я по-прежнему был голоден.
"Всё, не бери в голову, дорогая, я вмиг приготовлю яичницу", – успокоил я.
"У нас нет яиц".
"Ну, может быть, эта цыпочка снесёт для нас хотя б одно".
Я всего лишь пытался её рассмешить, но новые слёзы были ответом на каждую новую идею, что я выдвигал. В конце концов я пошёл на компромисс и съел копчёную рыбу.
Измученный нашими общими усилиями состряпать и съесть ужин собственного приготовления, я стал укладывать её в постель, – одна из тех вещей, что, появившись из ниоткуда, полностью накрывают нас и исчезают утром туда, откуда взялись. Мы как раз устраивались поудобнее и трагические моменты были почти забыты, когда зазвонил телефон.
"Не бери трубку", – воскликнула она.
"Я должен. Это может быть уведомление о пожаре", – объяснил я.
Это звонил снизу дежурный портье. К нам наведались мистер и миссис Джона. Когда я впервые, будучи холостяком, приехал в Питтсбург, чета Джона была очень добра ко мне. И вполне естественно, что они хотели познакомиться с женщиной, с которой я связал свою жизнь. Итак, я попросил портье передать им, чтобы они подождали около десяти минут, пока я спущусь и заберу их.
"Кто это был?", – раздался голос из кровати.
"Вставай, милая, пришли мистер и миссис Джо-на, и мы должны их вежливо принять".
Совершенно внезапно во все стороны полетели подушки.
"Я их не приму. Где это видано являться в столь поздний час!"
Но в конце концов она послушалась, стремительно одевшись. Войдя через несколько минут вместе со своими гостями в парадную дверь и уже собравшись их представить, я услышал, как хлопнула задняя. Тот хлопок долетел и до них. Мне было трудно всё объяснить, но, должно быть, я сделал это идеально, так как с тех пор я никогда их больше не видел. После двухчасовой прогулки по парку она вернулась, и мы развелись во второй раз за вечер. Было предъявлено свидетельство о браке, скомканное в аккуратный шарик и брошенное мне в лицо. Позже я вернул его на прежнее место в ящике
