Руны земли - Георг Киппер
Все дружно отказались, но Инги, подумав мгновение, сказал, что принимает приглашение, и встал, за ним поднялся и Эйнар. Тойво с красным лицом пробурчал, что он на сегодня уже напарился. Инги с Эйнаром отправились вдвоем. Банщица задержалась в сушилке, и стало понятно, что ребятам скучать не придется.
Перед дверью бани парни замялись, не понимая, одетыми или раздетыми заходить туда, но тут низкая дверь открылась и оттуда вышла подышать сама Ингигерд во влажной льняной рубахе без рукавов. Крепкое тело и высокая грудь под влажной тканью ударили парням в глаза. Раскрасневшееся лицо, мокрые темные волосы прилипли к щекам. Она улыбнулась зелеными глазами онемевшим мальчишкам, придерживая рукой открытую дверь.
– О, самые смелые пришли! А где же Оттар? – Ингигерд обернулась и крикнула: – Здесь прославленные дровосеки и добытчики перьев филина!
Снова взглянула на гостей.
– Говорят, Вади тут перестарался? Ну, его можно простить… А что белокурый весельчак и глаза поднять боится?
Она была высокого роста и от этого казалась старше них. Ингигерд отступила в сторону, пропуская дренгов внутрь бани. Они, быстренько стащив с себя одежду в предбаннике, проскочили, не глядя на девчонок, через мыльню в парилку.
– Не девушка, а восторг! – проговорил Инги, усевшись на полок, и посмотрел на Эйнара.
– Угу, – буркнул Эйнар, все еще смущенный встречей с Ингигерд.
Несколько раз они пробовали поддать пару, плеская горячую воду на черные камни, но оттуда раздавалось лишь легкое шипение. Каменка давно остыла, но жар еще присутствовал, поэтому пот обильно катился по их телам. Надолго затаиться в парилке им не дали – бойкая служанка Ингигерд заглянула через дверь и сказала, что нечего тут прятаться!
Выйдя из парилки, они хотели было бежать на реку, но Ингигерд окликнула их и указала на свободный чан с белой простыней, погруженной в воду. Инги и Эйнар не ожидали такого предложения, но деваться было некуда, и они осторожно залезли в горячую воду.
Девушки, занятые собой, не обращали особого внимания на парней. В тишине их тихие голоса, смешки и возня с ушатами воды для быстрой стирки звучали, как пение птиц. Служанка загородила Ингигерд, подняв широкое полотенце, и та, стянув с себя рубаху, шагнула в соседний чан с горячей водой. Та же служанка, что вызвала их из парилки, теперь поливала ковшиком плечи дочери конунга.
Инги, прислушавшись к разговору, понял, что говорят о йоле. Набравшись смелости, он спросил у Ингигерд, где они собираются встретить йоль. Служанки вдруг примолкли.
Ингигерд пристально посмотрела на сына Хельги и ясным голосом сказала:
– Когда мы попали в шторм на выходе из Новой реки и все думали, что нам не выбраться, Скули-ярл сказал ветру и волнам, Ньерду[116] и всем асам, что обещает еще до третьего йоля отомстить убийце моего отца. Обеты таких людей, как мой приемный отец, угодны асам, поэтому нам дали выжить, дабы исполнить задуманное. И теперь до третьего йоля чуть меньше трех лун, а до Алдейгьюборга осталось шесть-семь дней пути. Так что скоро предначертанное исполнится.
– Удача Скули-ярла идет с ним рядом! – вступил в разговор Эйнар, перебив Инги, которого подмывало спросить о битве под Алаборгом, когда ярл вдруг не вышел на бой. – Его решения полны силы! – неуклюже продолжил разговор Эйнар.
Ингигерд усмехнулась высокопарным словам Эйнара.
– У Торлейва в доме вы были повеселее! Видимо, Вади хорошо надавал вам по голове! Ладно, тогда я разговорю вас сама. Для начала расскажите, вы пошли за Сигмундом по своей воле или вас, как сыновей карлов, отправили в поход по жребию? – спросила вдруг Ингигерд. Эйнар открыл рот, но не знал еще, как ответить, и посмотрел на Инги.
– Когда Гутхорм-херсир сказал моему отцу, что Сигмунду-хёвдингу нужны люди от нашей округи, я не думал, что пойду… Мне казалось, что дома столько дел… Да и до дел конунгов мне как-то далеко… Но потом все вдруг решили, что пойдем именно мы, молодые. Жребия никто не тянул, но мы теперь думаем, что этот поход лучшее, что могло быть с нами, – без лукавства рассказал Инги.
– Первый раз в походе?
– Мой дед был гребцом, и отец. И хотя женщины нагадали мне не лучшую дорогу, я выбрал уйти в поход. Если оставаться дома, не узнаешь ни себя, ни мир, ни людей, о которых можно рассказать. Когда еще сын конунга с дружиной пройдет по нашей Медленной реке, и когда еще он обратится к нам за помощью?
Ингигерд скривила губы.
– За свою жизнь Сигмунд увел из родительских домов тысячи мальчишек. Далеко не все вернулись домой. Вот и сейчас с ним пара сотен бродяг. Кто знает, стоит ли тебе делить с ними удачу. За Сигмундом нет даже страны, или почти нет. Есть великая и сильная держава свеев, есть держава данов, Харальд-конунг собирает земли по всему Норвегу, на юге есть огромная держава валхов[117], и есть уходящая в тень страна гётов. Стоит ли умирать за страну, в которой не споют песен о твоей гибели? – Ингигерд обратила свои темные глаза на Инги. – Люди Сигмунда лишь пловцы, надеющиеся добраться до берега с тонущего корабля.
– Возможно, эти пловцы создадут новую страну, – проговорил Инги, повторив слова отца.
Ингигерд внимательно посмотрела на дренга. Банщицы промывали отваром ее волосы. Тишина затянулась.
– Жаль, Хербьерна нет с нами, был в Алаборге такой сказитель, – вздохнула Ингигерд. – Вот кто мог бы рассказать на пиру славную сагу о людях, ушедших из Алаборга, о дочери конунга, замыслившей месть за отца. Но он погиб там, у реки, на том поле, где погибли мои друзья… А теперь кто расскажет о совершаемом нами? Некому. Получается, что и мы уйдем в никуда.
– Если нам суждено вернуться в Алдейгью, там сложится и сага, а если нет, кому ее рассказывать? – сказала одна из бойких служанок.
– Саги сами не случаются. Может быть, сын Хельги выкует слова, свяжет рассказ? – посмотрела на Инги дочь Хергейра. – Гёты давно уже не великие воины, но любят петь и делиться словами.
Инги задели слова девушки, он расправил плечи:
– Слышал я, что дочери конунга из другого теста, не млеют от песен скальдов, а вызывают их. Я, я… Если мне суждено быть с рядом с тобой на победном пиру, то я сложу сагу о вашем походе… И да будет победа дарована вам, и
