Душа Лахора - Читра Банерджи Дивакаруни
У меня идет кругом голова при одной мысли обо всех этих сложных маневрах.
– Знаешь, – продолжает Чанд, – Шер Сингх хотел на мне жениться. Многие при дворе настоятельно советовали мне согласиться: говорили, что для сикхской вдовы вполне прилично выйти за сводного брата мужа. Так мое положение стало бы намного надежнее. Но я отказалась. Догадаешься почему?
Я задумываюсь. Вряд ли из верности Кхараку, опиумному наркоману с любовниками-мужчинами. Наконец я спрашиваю:
– А нет ли у Шера сына от предыдущего брака?
– Умница! Есть. И после Шера правителем станет он. Ребенка Наунихала лишат наследства. Я не могу так поступить с Биби.
Я смотрю на Чанд, не скрывая восхищения.
– Ты столько разных вещей учла. Я бы так не смогла.
– Смогла бы, – твердо говорит Чанд. – Потому что ты мать.
Когда я ухожу, она сжимает мою руку.
– Могу я попросить тебя об одной любезности? Если со мной что-то случится, поможешь Биби? Она такая невинная. Я о ней беспокоюсь. Поклянись мне на «Гуру Грантх»…
Вряд ли я, практически пленница Дхиана, смогу кому-то помочь, но я обещаю.
* * *
Я целыми днями играю с трехлетним Далипом, читаю ему, учу молитвам и песням, но чувствую, что надвигается шторм. Газета «Пенджаб акбар», тщательно подбирая формулировки, чтобы не злить Чанд, пишет: «Шер Сингх удалился в свои поместья в Батала. Малика Мукаддас платит ему лакх рупий в год за то, чтобы он отказался от претензий на трон. Она также щедро предложила усыновить Хиру, сына Дхиана Сингха».
У Манглы до сих пор есть друзья в крепости, и она рассказывает мне, что напряжение между Дхианом и кланом Сандхавалия растет. На прошлой неделе они не пустили его в Шиш-Махал на встречу с Чанд. Визирь в гневе грозится вернуться в Джамму.
– Надеюсь, он не потащит и нас опять в эту глушь, – говорит Мангла. – Может, вам удастся убедить рани Патхани остаться в Лахоре, а мы тогда тоже останемся с ней.
За последние несколько месяцев мы с Патхани подружились – в основном из-за ее настойчивости. Она регулярно приходит ко мне в гости. Сначала я думала, что Дхиан велел ей за нами шпионить, но жена визиря не способна на такие хитрости. Она обожает играть с Далипом – подтыкает свои великолепные шелковые курты и гоняется за ним, а он убегает и визжит от восторга. Если она и задает вопросы, то в основном про мои приключения в зенане – они ее завораживают. Она обожает наряжаться, радуется красивым вещам как ребенок и часто зовет меня приехать, когда к ней в дом заходят торговцы с последними новинками.
Наконец я не выдерживаю:
– Даже если бы у меня были деньги, что вдове делать с такими нарядами?
Патхани в ужасе прикрывает рот ладонью.
– Прости! Я не подумала. Визирь-джи говорит, что я болтаю быстрее, чем думаю.
Бесхитростная Патхани рассказывает, в чем секрет успеха ее брака.
– Я знаю, когда визирю-джи хочется поговорить, а когда ему нужна тишина. Я массирую ему лоб миндальным маслом, когда он возвращается домой с головной болью. Я знаю, какая еда ему подходит. Никто не догадывается, но у визиря-джи слабый желудок…
Я слушаю ее и прячу улыбку. Дхиану, значит, нравится, когда молодая жена о нем заботится. А почему бы и нет? Он проводит весь день с хитрецами и льстецами, после этого простая забота должна казаться особенно драгоценной.
* * *
Патхани приглашает меня на семейный ужин в свой особняк, больше похожий на дворец. Вдоль стен выстроились вооруженные стражники. Фонтаны поблескивают в свете множества факелов. Сады утопают в розах. Я с удивлением вижу на деревьях белых павлинов. Дхиан наполнил свой дом тем, что любил Саркар. Неужели он считает, что тоже все это заслужил?
Обеденный стол тут мраморный, ковры персидские, блюда выложены рубиновыми цветами, а кубки из чистого золота. Но еда простая: рис, чечевица, слегка отваренные овощи. Патхани наливает Дхиану стакан пахты, и он улыбается. Нежность преображает его обычно бесстрастное лицо. Патхани с любовью относится и к сыну визиря Хире, кладет ему еще лепешек чапати на тарелку, ругает за то, что вчера поздно вернулся.
– У меня никогда не будет своего ребенка, потому что визирь-джи… ну, ты наверняка понимаешь, – призналась она. – Так что я считаю Хиру своим сыном.
Патхани дразнит пасынка насчет женитьбы.
– Друзья плохо на тебя влияют. Красивая жена поможет остепениться. Подыскать подходящую девушку?
Хира дразнит ее в ответ:
– А вдруг у нее драгоценности будут лучше, чем у тебя?
– Невозможно, – откликается Патхани. – Твой отец ни за что такого не допустит.
Хира и Дхиан погружаются в теплые воспоминания о Саркаре, каким щедрым он был и относился к Хире точно так же, как к Наунихалу. Махараджа разрешил мальчику называть его Бапуджи[68], позволил ночевать в Шиш-Махале и кататься на своей любимой лошади. На день рождения Хиры Саркар присылал столько же золотых мохуров, сколько дарил Наунихалу на его день рождения. Но при этом был строг и следил, чтобы мальчиков тренировали самые суровые мастера-мечники. После тренировки правитель с удовлетворением осматривал синяки у Хиры и Наунихала. «Вы оба должны стать великими воинами», – настаивал он.
– Никому не сравниться с этим львом, – заканчивает Дхиан срывающимся голосом.
Я рада, что мои полные слез глаза скрывает покрывало. Как бы мне хотелось, чтобы у Далипа остались воспоминания вроде тех, что с трепетом перебирает Хира. Ладно, я сама расскажу ему все, что нужно знать.
– Я всегда буду верен крови Саркара, – заявляет Дхиан. Но когда в конце вечера я снова спрашиваю, нельзя ли мне навестить Факира Азизуддина, визирь отвечает отказом.
* * *
Я еду в паланкине в гурдвару Дера-Сахиб. Сопровождают меня, как обычно, шесть солдат Дхиана. Святилище – единственное место, куда визирь не может запретить мне ездить, тем более сегодня годовщина смерти Саркара. Я сказала, что буду раздавать подарки бедным в память о Саркаре и на это понадобится время.
У меня есть и еще одна причина посетить гурдвару, но об этом знает только Мангла, которая все устроила.
Я проезжаю мимо хавели Наунихала, который теперь заперт. С закрытыми окнами и огромным железным замком на передней двери он выглядит куда меньше,
