Гейша - Лиза Дэлби
Если гейша чувствует, что ей пора отложить кимоно в сторону, она может сохранить членство в прежнем коллективе, где ее хорошо знают, уйдя со сцены на вторые роли владелицы дома гейш. Такие женщины, как правило, не заводят собственную семью, а продолжают вращаться среди коллег. Будущая окасан подает соответствующее прошение в администрацию ханамати о выдаче ей лицензии на владение окия и делает взнос (как мне сообщили в одной ханамати, в 1975 году сумма равнялась 100 000 иен, или 300 долларам). Гейши, которые закрепляются за ее домом, в свою очередь, платят владелице. Если она предоставляет им жилье, то отдельно оплачиваются жилье и стол.
Из разговора с господином Ватанабэ, администратором кэнбана Акасаки, я узнала, что в квартале насчитывается 158 лицензированных окия. 267 работающих в Акасаке гейш распределены между ними неравномерно: у одних домов четыре-пять гейш, у других только одна, а есть и такие окия, которые сохраняют регистрацию, но своих гейш не имеют. Согласно установившейся в Акасаке традиции, содержать дом гейш может только женщина. Насколько мне известно, такое правило существует практически во всех ханамати, хотя я слышала, что кое-где хозяином дома может быть и мужчина. Но это касается только супружеских пар, где мужчина значится номинальным владельцем дома, и о таких комбинациях всегда говорят с подозрением. В девяти из десяти подобных случаев окия с мужчиной во главе находится в районах с плохой репутацией или в провинциальных курортных городках.
Успех в Акасаке
Под конец нашей беседы с господином Ватанабэ я спросила разрешения поговорить с кем-нибудь из гейш Акасаки. Он выразил сожаление, что не сможет мне помочь, поскольку гейши народ очень занятой. Тогда я предложила совместить беседу с разговорной практикой на английском языке, если среди гейш найдутся желающие, и он пообещал узнать. Впрочем, у меня сложилось впечатление, что дело не выгорит. Так и вышло.
На следующий день я нанесла визит человеку «с широким лицом», как называют в Японии тех, кто имеет обширные связи во всех слоях общества. Когда я пожаловалась на трудности с интервью гейш, он тут же попросил секретаршу соединить его с кем-то по телефону. Через минуту мне было уже ясно, что он разговаривает с гейшей и просит ее о встрече вечером после работы. Когда господин положил трубку, по выражению его лица я заключила, что гейша ему отказала. Стараясь скрыть досаду, он предложил мне пойти пообедать с ним, а потом заглянуть в бар Акасаки, которым заведует его знакомая гейша. Это уже внушало некоторую надежду.
Наконец мы добрались до бара «Симпатико», крошечного, но роскошно обставленного заведения, занимающего помещение обычной для Америки жилой комнаты. Посетитель бара здесь словно оказывается внутри шкатулки с драгоценностями. Мама-сан, стройная женщина с короткой стрижкой и перманентом, была одета в бледно-бежевое кимоно. Звали ее Комамэ, «маленький боб»; японцы обожают бобы, как французы – капусту. Она встретила нас у входа, посидела минутку с нами за столом, потом улыбнулась, поклонилась и вернулась к своим делам. У Комамэ был богатый патрон, как мне объяснили потом, он и оплатил ей покупку заведения. Она не забросила призвание гейши, иногда принимает приглашения на вечера, когда есть настроение. Остальное же время проводит в своем баре, наблюдая за тем, чтобы все шло гладко. После банкетов, часов в десять вечера, она снова возвращается в бар.
Жизнь Комамэ – это история настоящего успеха в Акасаке. Ей было всего около тридцати, когда мы с ней повстречались, а она уже имела собственное дело, о чем мечтает каждая гейша. Но, как правило, большинство из них остаются только гейшами на всю свою жизнь. Самые предприимчивые при первой же возможности бросают это занятие и уходят в бизнес. Стать хозяйкой такого бара – мечта каждой гейши. Владелица сохраняет связи с сестрами-гейшами и своими прежними клиентами, от которых в конечном счете и зависит успех ее предприятия. Владея таким заведением, она может вздохнуть свободнее. Теперь она предоставлена самой себе, а кроме того, у нее появляется возможность зарабатывать много больше рядовой гейши.
Положение мамы-сан бара и хостес значительно различается, это далеко не одно и то же. Последняя – полная противоположность мамы-сан: она наемная работница. Она тоже хорошо зарабатывает, но только при условии, если у нее есть постоянная клиентура, которая последует за ней в тот бар, куда она наймется. Бары соперничают между собой в переманивании популярных хостес. Но у них нет прочного финансового положения, как у мамы-сан. Они вроде фирменных напитков конкретного бара – но, к сожалению, их возраст не ценится так, как у выдержанных вин.
Предпринимательство – единственный для хостес путь обеспечить себе уверенное будущее и благосостояние. Она не может встречать гостей до старости, как делают гейши, а вот для мамы-сан возраст не представляет большой проблемы. Как вытекает из ее титула, она может позволить себе быть несколько более зрелой, даже встать на позицию воспитательницы и опекунши, стоит ей только захотеть. Так что все хостес только о том и думают, как бы им обзавестись собственным заведением.
Отправляясь выпить и немного развеяться, японские мужчины, как многие отмечают, любят, чтобы с ними поиграли, будто с детьми. Снисходительные мамы-сан этим умело пользуются. Во-первых, у хозяйки бара есть постоянное место, она определяет характер и декор своего заведения и вообще составляет центр всего, что привлекает посетителей ее бара. Она там занимает положение хозяйки салона. Причем бар, руководимый бывшей гейшей, всегда отличается от аналогичного заведения, во главе которого стоит бывшая хостес.
Но вне зависимости от того, насколько далеко отстоят друг от друга хостес и владелица бара, для внешнего мира они обе принадлежат «водяному бизнесу». Между категориями занятых тут женщин установилась продуманная взаимосвязь. Обычно после завершения официального банкета или обеда гейша провожает клиента освежиться в бар. Естественно, это не случайное место, а заведение знакомой мамы-сан или хостес. Иногда гейша и сама, устав от ремесла, переходит на положение хостес. Однако движение в обратную сторону происходит крайне редко. Если хостес становится гейшей, то только в курортных городках или дальних провинциях, где бывшая работница бара надеется еще несколько лет продержаться в качестве гейши.
Три разных направления «водяного бизнеса» вступают в сложные и хитроумные взаимосвязи. Комамэ, например, соединяет все три ипостаси. Будучи формально гейшей Акасаки, по
