Венецианские куртизанки - Мюриель Романа
Королева-мать смотрела на него мрачным взглядом, утратившим, впрочем, недавнее безразличие.
– Что думаете об этом вы, дамы? – спросила она.
Луиза, с трудом пряча раздражение, тяжело вздохнула. Для нее это дело было решенным, ей было нечего добавить.
– Мое мнение таково, что в наших делах может пригодиться мужская сила, – бросила игривым тоном Изабо.
– Если он больше не станет вести себя, как петух среди кур, то я согласна, – подхватила Клодина. – Он нам понадобится, чтобы спасти короля.
Королева-мать повернулась к молчащей Мадлен.
– Вы ничего не скажете, моя малышка?
– Если только не вешать его портрет в вашей галерее…
Королева-мать рассмеялась.
– На том и порешим! Луиза, сообщайте мне о том, как пойдут у вас дела с королем Наваррским, а вы, Изабо, – с Конде. Что до вас, Брантом, то, боюсь, вы тоже не останетесь без дела.
Он улыбнулся, не сумев скрыть радость, хоть и подозревал, что на службе у королевы-матери его не ждет безделье.
– Безмерно признателен вашему величеству, – ответил он сдавленным голосом.
Габриэль
Монтгомери смотрел на адмирала Колиньи, тот – на него, причем с подозрением. В этом не было ничего удивительного: при их последней встрече, в день прославленного турнира, стоившего жизни королю, граф оскорбил адмирала.
Из Ла-Рошели Монтгомери добрался вместе с гугенотами до замка принца Конде близ Орлеана. Там он встал посреди темного сурового зала приемов с выгоревшими гобеленами и картинами на религиозные сюжеты по стенам. Его окружали реформаторы, одетые во все черное. Рядом с Колиньи стоял принц Конде, чья внушительная фигура внушала трепет.
Когда адмирал шагнул вперед, Монтгомери инстинктивно напрягся, как и гугеноты вокруг него. Никто не потянулся к оружию, но каждый готов был это сделать. Но адмирал заключил Монтгомери в дружеские объятия. В зале раздались вздохи и перешептывания.
– Добро пожаловать в наш круг, граф. Благодаря вам Франция скоро станет страной Реформации, как Англия.
Монтгомери сдержанно шагнул назад, прежде чем уважительно поприветствовать Конде. Принц наблюдал за ним с полуулыбкой.
– Наконец-то, граф, вот вы и с нами! Ваша храбрость – пример для всех.
Что это, насмешка? После убийства короля он спасся бегством, хотя несчастье произошло в разгар честного боя. Сейчас Монтгомери было не по себе, но он постарался отмести все сомнения. В конце концов эти люди помогли ему сбежать и предоставили ему новый шанс.
– У нас есть могучий союзник, – продолжил принц Конде, – это королева Англии, сторонница нашего дела, оказывающая нам полную поддержку. Вместе мы сокрушим силы нетерпимости и установим свободу веры.
От группы придворных отделился с учтивой улыбкой какой-то человек.
– Я сэр Фрэнсис Уолсингем, чрезвычайный посланник королевы Елизаветы I, – представился он с легким английским акцентом. – Подтверждаю желание моей королевы оказать поддержку делу Реформации во Франции. Она видит в вас ценного союзника в нашем общем деле. Добро пожаловать в Лондон, там вас примет королева.
Путь к отступлению был для Монтгомери закрыт, отныне его судьба была связана с борьбой за религиозную реформу.
– Для меня честь познакомиться с вами, сэр Фрэнсис, – отчеканил он.
Адмирал Колиньи торжественно шагнул к Монтгомери.
– Чтобы убедить нас в своей преданности, граф, вы, как понятно вам самим, должны перейти в нашу веру.
Монтгомери приподнял бровь. Убийство короля, а потом отречение от веры – дорога прямиком в ад. Но вокруг него стояли вооруженные люди во всем черном, не оставлявшие ему выбора, если он хотел прожить на свете хотя бы один лишний день.
– Естественно, адмирал, – твердо ответил он.
Так Монтгомери согласился отойти от католической веры и апостольской римской церкви и поклялся служить с оружием в руках делу Реформации.
Поздравив его с этим решением, адмирал Колиньи подвел его к столу, на котором была разложена подробная карта замка Амбуаз. На ней были четко обозначены стены замка, все башни, все амбразуры и бойницы.
– Мы должны действовать без промедления, ибо преследования опять набирают силу. Последней их жертвой стал наш бесценный Анн Дюбур, граф, – тихо сообщил адмирал.
Монтгомери отлично помнил, как он сам задерживал Дюбура, поэтому почувствовал себя не в своей тарелке. В разговор вступил принц Конде:
– Наша цель – убедить короля примкнуть к Реформации. Если нам удастся его обратить, то это окончательно ослабит Гизов и укрепит наш союз с Англией.
Сделать гугенотом короля?
– Как вы собираетесь этого достичь? – спросил граф, пряча свое недоверие.
Адмирал Колиньи уверенно улыбнулся.
– Мы уже подготовили для этого почву. В замке Амбуаз у нас есть верные сторонники, люди, готовые в нужный момент приступить к делу. Наш план – провести тайную операцию похищения короля с целью убедить его в справедливости нашего дела.
Монтгомери напрягся.
– Как только король окажется у нас в руках, – продолжил Конде, – мы познакомим его с ценностями Реформы, покажем ему, что выступаем за истинную веру. Если он сможет увидеть свет, то перейдет на нашу сторону.
– Что, если король откажется к вам примкнуть? – спросил Монтгомери.
Конде устремил на Колиньи тяжелый взгляд. Адмирал ответил решительным тоном:
– Для нас главное – покончить с влиянием Гизов на французский трон. Реформация должна победить, даже если для этого королю придется уступить место своему младшему брату Карлу.
– Думаете, у вас получится его убедить?
– Да, – отрезал Колиньи не терпящим возражений тоном.
– Не слишком ли Карл молод, чтобы править?
– Эта так, граф, по этой причине мне бы пришлось возложить на себя регентство в королевстве в качестве первого принца крови, – высокомерно заявил Конде.
Монтгомери покачал головой. Похитить короля, чтобы заставить его перейти в другую веру; заменить его младшим братом; в случае отказа учредить в королевстве регентство. Дьявольский план, они ни перед чем не остановятся.
– Я готов сделать то, что зависит от меня, – твердо пообещал он.
Гугеноты переглянулись, выражая удовлетворение и облегчение.
Атмосфера в зале, освещенном одними свечами, стала еще более торжественной. Все сосредоточенно склонились над картой, указывая то на один, то на другой уголок замка. В колеблющемся свете свечей видны были первые морщины на лице Колиньи и важное выражение лица Конде. Последний, знаток замка, показал на карте место, где находилась спальня короля Франциска II, и прочертил пальцем путь туда по коридорам. Монтгомери смотрел во все глаза, запоминая мельчайшие подробности.
– Надо будет обойти стражу
