Венецианские куртизанки - Мюриель Романа

Монтгомери уже представлял, как шагает бок о бок с Конде по темным коридорам замка, как обезоруживает охрану и врывается в королевскую спальню. Им овладело воодушевление пополам с опасением, понимание, что его свобода и сама жизнь зависят от успеха этого дерзкого предприятия. На сей раз, если его схватят, казнь будет заслуженной. От этой мысли у него впервые после рокового турнира отлегло от сердца.

Луиза

– А как зовут его? – спросила Луиза, показывая Изабо один из рисунков.

Та с неохотой оторвала взгляд от великолепного вида на реку и на сады, где прогуливались в свете лампионов первые приглашенные. «Летучие» расположились на втором этаже замка Шенонсо, где вечером намечался бал.

– Вижу, после Венеции нас всюду преследует вода! – воскликнула Изабо.

– Сосредоточьтесь, мадемуазель, прошу вас! Вы не пойдете танцевать, если не выучите урок! – предупредила ее Луиза.

Изабо то и дело переводила взгляд с роскошных настенных гобеленов на богато раскрашенные балки потолка. В комнате потрескивало множество свечей. Она заставила себя повернуться к Луизе.

– Это Антуан де Бурбон, король Наваррский.

Луиза покачала головой и со вздохом покосилась на Клодину, та пожала плечами.

– Нет, дорогая, это ваша мишень, Людовик де Бурбон, принц Конде. Король Наваррский – вот этот. – Луиза указала на другой рисунок.

Клодин подошла к ним с карандашом в руке, чтобы нанести штришок-другой на разложенные по столу портреты придворных дам и кавалеров.

– По-моему, они получились у меня похожими на себя, – задумчиво проговорила она.

– Ваш талант не вызывает сомнения, Клодина, – сказала Луиза.

– Они братья, поэтому сходство между ними не должно удивлять. Но, по вашим словам, принц Конде моложе короля Наварры на двенадцать лет. Разница, которая не отражена на ваших рисунках. Я ни за что их не перепутаю, когда увижу во плоти.

– Они не так уж похожи друг на друга, Изабо: принц Конде привлекательнее своего длинноносого братца.

– Там будем мы с Клодиной, чтобы подсказать вам в случае чего. Я дотронусь вот так до своего ожерелья, когда передо мной появится Конде. Обсудим дальнейшее. Вы подождете, чтобы он сам подошел к вам, он не просто дворянин, он – принц крови.

Стоя перед зеркалом в человеческий рост, Изабо с помощью Мадлен поправила на себе платье.

– Не великовато ли декольте, дамы? – спросила Мадлен. Ей хотелось приподнять на Изабо корсаж, та же, наоборот, тянула его вниз, чтобы выставить напоказ всю грудь.

– Не усердствуйте со стыдливостью, Мадлен, не то вас примут за гугенотку! – со смехом поддела ее Луиза. – Мода оголять грудь пошла с Агнес Сорель, но спешу вас утешить, наших лодыжек им не видать.

Видя вопросительный взгляд Мадлен, Луиза объяснила:

– Агнес Сорель была фавориткой Карла Седьмого.

– С тех пор минуло сто лет, но та мода вернулась, – подхватила Изабо.

Клодина наклонилась над обнаженной грудью Изабо и со сноровкой опытной рисовальщицы закрасила красной киноварью ее соски. Затем Совушка приладила вуаль, не скрывавшую грудь красавицы, а, наоборот, приковывавшую к ней внимание. Наконец, в волосах Изабо засверкала диадема с жемчужинами, переливавшимися в доходящих до талии волнистых волосах.

– Вы уверены, что мы должны появиться там с распущенными волосами? – забеспокоилась Изабо, продолжая глядеться в зеркало.

– Да, как и все остальные, – заверила ее Клодина. – Это производит неотразимое впечатление на кавалеров.

– Главное, не позволяйте Конде ласкать вам грудь у всех на виду, – предостерегла Изабо Клодина.

– Почему? Разве мы не для того показываем им наши груди, чтобы их раздразнить?

– Наша задача – разжечь в них желание. Конде должен быть готов пуститься ради вас во все тяжкие. Поэтому для начала позволяйте ему всего лишь пожирать вас взглядом. Пускай всласть вами восхищается, пока вы будете вести любовно-сладострастные речи. Он – ценитель поэзии, особенно новейшей. Знаете что-нибудь из Ронсара или из Дю Белле?

Изабо недолго думая продекламировала:

День погоняет ночь,

И пусть она темна,

Но ей уже невмочь,

И мстит ему она…

Луиза перебила ее:

– Боюсь, это ему не подойдет.

– Лучше вот это: «Малышка, погляди, как роза…» – хотела предложить Клодин, но Луиза перебила и ее:

– Это сошло бы, если бы декламировать взялся он сам. Вам знакомы ронсаровы «Безумства»?

– Надеюсь, что нет! – вскричала Клодина. – Даме не престало знать этот трактат о разврате.

– Дерзость может послужить искрой, от которой вспыхнет пламя, – не отступала Луиза.

Клодина повернулась к Мадлен.

– Что думаете об этом вы?

– Полагаю, ей нельзя предстать перед ним распутницей, пусть даже начитанной, – сказала девушка.

– Вы правы, – согласилась Луиза. – Будем верны классике. Принц Конде – утонченный кавалер, ценящий красоту, равно как ум и умение поддерживать беседу. Важно показать ему как ваше очарование, так и ум.

– Жаль, что у нас не осталось приворотного зелья! – вздохнула Изабо.

– Пора начать доверять своему таланту соблазнительницы. Принц – воин, ему интересны военное искусство, политика, философия. Поговорите с ним о Макиавелли и о Платоне. Покажите ваши знания по темам, которым он страстно привержен.

– А не поговорить ли мне с ним о Реформации? – спросила Изабо.

Мадлен недовольно нахмурилась.

– Это как раз та тема, которой лучше избегать, – посоветовала Луиза. – Если он сам ее затронет, проявите гибкость и перейдите к архитектуре Шенансо. Главное, не забывайте о внимании к его желаниям, проявляйте больше интереса к любому его слову, любому движению.

Изабо, полная и волнения, и решимости, кивала, впитывая каждое услышанное слово.

– А как собираетесь покорять короля Наваррского вы, Луиза?

– Я попросту не оставлю ему выбора, – ответила та, подкрашивая себе кармином губы.

Изабо

Чем же ей привлечь внимание принца Конде, как его очаровать? Конечно, после Венеции у нее прибавилось уверенности в себе, но высокое положение теперешней «мишени» вызывало у нее оторопь. К этому добавлялось впечатление от великолепия, окружавшего ее в Шенонсо, лившийся в распахнутое окно аромат жимолости, плеск весел на реке, где при свете лампионов скользили взад-вперед лодки с гостями.

В бальном зале, где было светло, как днем, от света тысячи факелов, благородные дамы увлеченно кружились в танце, повинуясь резвым кавалерам. Запыхавшаяся Изабо отошла к пирамиде из глазированных мандаринов, заметив, что бойкий танец приводит в чрезмерное колебание ее оголенные груди. Екатерина Медичи, задорно улыбаясь, проскакала мимо нее в окружении двух кавалеров.

– Сколько прыти, ваше величество! – восхищенно воскликнул один