Миры Эры. Книга Третья. Трудный Хлеб - Алексей Олегович Белов-Скарятин
Итак, даже не представляя, что делать и куда идти после выписки из больницы, я сняла крошечную квартирку в Рассвете и, используя её в роли своей штаб-квартиры, начала поиски работы. Улица, где я обосновалась, называлась Акациевой63, но, получив как-то письмо от одного русского, которое, что удивительно, будучи адресованным на "Кузнечиковую улицу", достигло цели, я так и стала её именовать, и Кузнечиковой ей суждено навечно остаться в моей памяти. Моя квартирка (на самом деле, лишь одна комнатка, умещавшая и ванну, и мини-кухню) была столь милым и уютным местечком, что я к ней сильно привязалась – до такой степени, что, уже найдя работу в Метрополе, продолжала жить в Рассвете и каждый день ездила туда-обратно. В течение тех месяцев я часто виделась со своими двумя друзьями, в основном вечером, и наше трёхстороннее общение стало одним из самых прекрасных, которые у меня когда-либо были. И только когда они оба уехали из Рассвета – она на зиму на юг, а он домой на восток – и когда я до смерти устала ежедневно трястись в поездах, я наконец-то решила проститься со своим гнёздышком и переехать в Метрополь, в отель "У воды".
Изображение на открытке чикагского отеля "Эджуотер Бич", который Ирина в книге именует отелем "У воды".
Часть Третья. Плавильный котёл
Фотография Ирины из статьи в газете Ноксвилл Ньюс Сентинел от 12/01/1936.
Продажа недвижимости
Моя первая серьёзная работа в Метрополе была связана с продажей недвижимости. Один знакомый моих старых английских друзей как-то за обедом небрежно предложил мне попробовать себя в этом бизнесе, и я сразу же решила согласиться, хотя не имела ни малейшего представления, в чём будет заключаться моя деятельность. Больше всего меня озадачивала сама фраза "настоящее имущество"64. И почему оно "настоящее", я так никогда и не смогла до конца понять.
Я стала с утра пораньше ездить на верхнем этаже даблдекера из отеля "У воды" в офис, дабы успевать на лекцию, которую ежедневно читал менеджер по продажам – невероятно энергичный человек, весьма убедительно и красноречиво рассказывавший о самых отвратительных районах города.
"Отвезите своего потенциального покупателя к новостройке в Вест-Сайде и расскажите ему, каким красивым будет район через десять лет", – орал он, стуча кулаками по столу, вытирая лоб и расстёгивая воротник в неистовом энтузиазме коммерсанта, а я слушала и удивлялась: как же, чёрт возьми, у меня вообще получится описывать в восторженных выражениях будущие прелести места, казавшегося мне самой Богом забытой дырой на свете. Тем не менее я старалась изо всех сил и даже свозила туда одного "потенциального покупателя", принявшись дрожащим голосом под проливным дождём расхваливать чудесные возможности этого унылого болотистого участка. Всё, чем я могла похвастать, – это необъятной, ровной, покрытой грязью территорией с цементными тротуарами, выложенными на удивление симметричными полосами по всему периметру, и висящими повсюду мелкими красными флажками, которые уныло хлопали по своим древкам под непрекращающимся ливнем, тогда как порывы ветра доносили со скотных дворов невыносимую вонь.
"Вот здесь будет ваш дом – образец удобства и роскоши", – продолжала я, выбрав профессиональную речь продавца недвижимости под номером 4, которая, по моему мнению, являлась наиболее подходящей в данном конкретном случае, и стараясь улыбаться ярко и убедительно, хотя больше всего на свете мне хотелось, вытащив платок, поднести его к своему носу. Мой "покупатель", должно быть, чувствовал то же самое, поскольку, несколько раз неодобрительно принюхавшись, он в какой-то момент холодно заметил: "А как насчёт этого неприятного запаха? Всегда ли он здесь будет, и если да, то что ваша компания предлагает делать по этому поводу?"
"О, этот маленький недостаток полностью зависит от того, откуда дует ветер, и вы вряд ли когда-нибудь его заметите", – убедительно ответила я. Однако в этот миг свежий порыв ветра донёс до нас столь сильную струю скотного зловония, что мы оба поперхнулись, закашлялись, а затем, не произнося больше ни слова, вернулись к машине и молча поехали обратно в центр города.
"Ну, и как у вас вышло?" – спросил менеджер по продажам, когда я, промокшая и удручённая, ввалилась в офис. Выслушав мою мрачную историю, он прочитал исключительно для меня отдельную лекцию, точно объяснив, почему я потерпела неудачу. "Вам следовало отвлечь его внимание, – вскричал он. – Вам нужно было воспользоваться своими дамскими уловками и заставить его напрочь забыть о вони! Вот почему мы стараемся посылать красивых молодых женщин для работы с трудными клиентами-мужчинами, ведь таким образом можно добиться очень многого". В этот момент он мило улыбнулся, подмигнул и, изогнувшись всем телом в необычной позе, повысил голос до тонкого, высокого фальцета: "О, мистер Джонс …" (следовало произнести вам) "О, вы просто слишком милы, чтобы выразить это словами … Посмотрите, какой у вас здесь будет шикарный домик, любовное гнёздышко … О, это будет так мило" (тут менеджер по продажам восторженно вздохнул и, извиваясь, как гуттаперчевый акробат, посмотрел на меня с тем, что должно было означать необычайно чарующую женскую улыбку). "Так-то! – заметил он своим обычным голосом. – Вот как вы должны это делать … А не речью продавца номер 4 – таким образом вы никогда ничего не добьётесь. Поэтому же мы неизменно посылаем симпатичных молодых парней из нашей компании для общения с дамами, и, Боже мой, как они работают! Вы знаете Симпсона, не так ли? Что ж, теперь он богат, и всё благодаря тому, что продаёт женщинам. Спросите его, как он это делает!" И, усмехнувшись, менеджер ушёл восвояси.
"Не беда, не волнуйтесь, когда-нибудь у вас всё получится", – прошептал мне на ухо чей-то голос, и в следующую минуту высокий грузный мужчина с добрым лицом представился: "Моя фамилия Маку́рен, и я очень рад с вами познакомиться". Он поклонился, вежливо протянув свою большую мягкую руку.
"Польщена", – пробормотала я, пожимая её, а затем устало опустилась на стул, который тот мне подставил. Я ведь действительно усердно старалась в тот день, и моя неудача заставила чувствовать себя несчастной.
"Давайте-ка я вас подбодрю, – приветливо
