Кодовое имя – Верити - Элизабет Вейн
Мэдди довольно взволнованно вставила:
– Не считайте это боевым вылетом. Мне просто нужна практика.
– Если вылет не боевой, – подытожил командир эскадрильи, – то и в разведку звонить незачем. Возьму ответственность на себя.
Мэдди победила. Она едва могла поверить в свою удачу.
– Только пусть наш разговор не выйдет за стены этой комнаты, – предупредил командир эскадрильи, и все прикинулись тупицами, пожимая плечами с невинным и безразличным видом. К самолету Мэдди шла рука об руку с агентом УСО. Когда они вместе поднимались на борт, члены наземной бригады с удивлением смотрели на нее.
– Майклу опять нужна помощь с навигацией? – доброжелательно спросил один из техников, помогая ей у трапа.
Втайне Мэдди полагала, что Майклу повезло избежать взбучки, как мальчишке, у которого все лицо перемазано вареньем: на его тщательно составленной карте были помечены все до единой зенитки и ориентиры маршрута в глубь Франции и обратно.
У нее самой, сидевшей в задней части самолета, карты не было, зато был великолепный обзор по обе стороны и вниз. С ее обычного места такого не увидишь, и сейчас Мэдди пользовалась возможностью и наслаждалась видом. Была у нее и работа: высматривать ночные истребители. Миновав затемненные деревни Южной Англии, самолет достиг побережья. Громадная золотая луна делала почти неотличимыми от звезд синие огни летящих впереди на задание «лизандеров»: они покачивались и мигали перед глазами Мэдди, но она точно знала, что самолеты там есть. Вот река, вот меловой карьер, вот мерцает в ночи устье реки: знакомые ориентиры. Потом впереди открылась невероятная блистающая пустота Ла-Манша, бескрайнее сияние серебристо-синей парчи. Мэдди видела внизу черные силуэты кораблей конвоев. Интересно, подумала она, сколько времени потребуется люфтваффе, чтобы их засечь?
– Ау, Майкл, – сказала она в интерком, – ты ведь не должен сопровождать ребят в глубь Франции! Тебе пора сменить направление и в одиночку двигаться к югу, так?
Раздались многочисленные проклятия, потом пилот взял себя в руки и поменял курс. Вслед за этим Мэдди услышала:
– Спасибо, дружище!
«Спасибо, дружище». Мэдди обхватила себя руками, чувствуя гордость и удовольствие. «Я одна из них, – думала она. – Я добралась до Франции. Я могла бы участвовать в миссии».
В глубине души у нее жили два щемящих назойливых страха: 1) что их могут подстрелить и 2) страх трибунала. Однако она знала, что маршрут Майкла составлен очень тщательно, в обход зениток и аэродромов, и что самый опасный момент их полета, скорее всего, уже миновал, когда они разворачивались над кораблями конвоя. Если они благополучно вернутся домой, то никакой нужды в трибунале не будет. Если же нет… что ж, в таком случае трибунал, вероятно, станет не самой большой их проблемой.
Теперь они находились над призрачно-белыми утесами Восточной Нормандии. Под крылом по левому борту петлями размотавшейся катушки серебрилась Сена. Мэдди ахнула при виде этой неожиданной красоты и внезапно обнаружила, что проливает детские слезы, сокрушаясь не только по своей осажденной Англии, но и по всей Европе. Как жизнь могла стать настолько страшной и безнадежной, как вообще до такого дошло?
На земле Франции не горели огни; она, как и Британия, была погружена во тьму. Все лампы в Европе погасли.
– Что там?! – вдруг выдохнула в интерком Мэдди.
Майкл увидел странный объект одновременно с ней, резко сменил направление и стал выписывать круги, вначале едва не войдя в штопор, но потом выровнявшись. Впереди внизу осквернял собой безупречное в остальном затемнение прямоугольник застывшего, ослепительно-белого света, пронзительного, как на какой-то жуткой ярмарке.
– По идее, тут должен находиться последний ориентир, – сказал, обращаясь к Мэдди, Майкл.
– То еще местечко. Это аэропорт? Если так, жизнь там просто кипит.
– Нет, – медленно проговорил пилот, описывая очередной круг и глядя вниз, – нет, я думаю, это концлагерь. Смотри, свет горит по периметру, на ограде. Чтобы засечь любого, кто попытается сбежать.
– Но место правильное? – с сомнением спросила Мэдди.
– А ты как думаешь? – Но в голосе Майкла звучала уверенность. Он просунул в отверстие перегородки карту с маршрутными пометками и карманный электрический фонарик. – Прикрой чем-нибудь, – попросил он. – В двадцати милях к востоку отсюда должен быть аэропорт. Я старался к нему не приближаться. Мне эскорт нафиг не нужен.
Мэдди изучала карту, прикрыв свет полой жакета. Насколько она могла судить, Майкл вышел прямехонько к цели. Освещенная ограда концлагеря почти примыкала к железнодорожному мосту через реку, от которого следовало повернуть назад. Мэдди выключила фонарик и уставилась в окно, но после яркого света мало что могла за ним разглядеть. Однако ей было ясно, что они возвращаются.
– В результате тебе не понадобилась моя помощь, – сказала она, возвращая фонарик и карту.
– Если бы ты не напомнила мне повернуть, я бы так и летел за Джейми до самого Парижа.
– Так они ушли на Париж?
– На Эйфелевой башне ему не бывать, – с завистью пробормотал Майкл, – но парочку парижских агентов он подберет, хоть и сядет довольно далеко за городом. – И уже сдержаннее добавил: – Я чертовски рад, что ты со мной. У меня мурашки по коже от этого концлагеря. Я был совершенно уверен, что нахожусь в нужном месте, а потом…
– Ты и был в нужном месте, – возразила Мэдди.
– Я чертовски рад, что ты со мной, – повторил Майкл.
Он сказал это и в третий раз, когда через два часа они приземлились в Англии. Встречая их, командир эскадрильи явно испытал огромное облегчение, однако лишь ухмыльнулся и снисходительно кивнул.
– Нормально нашли дорогу?
– Вообще без проблем, если не считать конечной точки. Там ориентир оказался рядом с громадным жутким концлагерем.
Командир эскадрильи хохотнул.
– Ну, дорогу ты все-таки нашел. В первый раз это всегда кажется удивительным, однако ты справился. Или тебе помогли?
– Он все сделал сам, – искренне сказала Мэдди. – У меня слов нет, как я благодарна, что вы разрешили мне его сопровождать.
– «Апрель в Париже»[34], а?
– Если и хуже, то ненамного. – Сердце у Мэдди болело за Париж, оккупированный, недосягаемый, далекий.
– В этом году не получится. Может, следующей весной.
Майкл направился спать, насвистывая. Эта мелодия крутилась у Мэдди в голове, пока она пробиралась по темному коттеджу. Спустя мгновение она узнала песню «Последний раз, когда я видел Париж»[35].
Комната отчетов
Было около четырех часов ночи, когда Мэдди, переполненная восторгом, прокралась в комнату, которую они делили с Королевной. Мэдди проверила затемнение, а потом зажгла свечу: ей не
